Пробуждение Франкенштейна

Пробуждение Франкенштейна

Люблю болеть. Вроде, ничего не делаешь, тупо пялишься в телевизор либо интернет, просто дрыхнешь, наглотавшись лекарств, но в то же время занят важным делом – процессом выздоровления. Или ехать куда-нибудь: так же спишь, читаешь, просто думаешь ни о чём – занимаясь процессом перемещения. В парикмахерской, конечно, не совсем то – и времени требует меньше, и шеей приходится двигать. Хорошо хоть, голова при этом остаётся свободной от обязательного восприятия реальности. Поэтому можно прикинуть, как оптимизировать количество стояков, правильно распланировав санузлы. Или пофантазировать над сюжетом очередного литературного опуса. Или вернуться к попыткам перевести рок-оперу. Ну и, вдобавок к выше перечисленному, возможности минутку вздремнуть никто не отменял.

Так вышло и в тот раз. Посреди недели, под конец дня, слякотного и изнурительного, я сподобился записаться на стрижку в самую рядовую (следовательно, недорогую) парикмахерскую на территории рынка рядом с работой. Припоминаю, ещё успел по дороге опрокинуть кружку пива в кафешке.

В парикмахерской играла музыка. Мастер, пританцовывая, под щёлканье ножниц воодушевлённо подпевала Брайану Ферри, мурлычущему по радио «Slave To Love». Словом, обстановка была самая позитивная и расслабляющая. Поэтому выпитая кружка (в том числе) вызвала, минуя первое, сразу второе естественное после пива желание – поспать. Уроненная голова оказалась кстати, чтобы подравнять затылок, и некоторое время сон мой оставался не потревоженным.

Первое, что я увидел после пробуждения – лицо в зеркале напротив. Перемены в нём были ожидаемы: Щёки стали пухлее из-за уменьшившихся волос вокруг них. Больше не прикрытые чёлкой глаза таращились беззащитно и как-то туповато, впечатление не спасал даже увеличившийся лоб. Над придушенной накидкой шеей чётче обозначился второй подбородок, почти свисая на грудь. В общем, не видя ничего привлекательного, я опустил взор:

Ниже отражения столика и его самого, из-под края тёмного полотна, призванного уберечь одежду клиента от волосяных обрезков, выглядывали две круглые коленки, обтянутые чёрными полупрозрачными колготками. Плотные икры туго обхватывали голенища сапог с, очевидно, еле застегнувшимися молниями, в белёсых разводах от реагентов и на каблуках средней высоты.

Прежде, чем головной мозг начал воспринимать хоть что-то помимо картинки, спинной в районе поясницы пронзил холод, как от ножа гильотины. Завязки покрывала ещё сильней сдавили горло, мешая вдохнуть. Нижняя часть по отношению к верхней явно смотрелась чужеродной. Возраст с определённой натяжкой ещё мог совпасть. Но пол?!.

Что может сравниться с иррациональным ужасом пробуждения в незнакомом месте? Правильно – то же самое в незнакомом теле. Вернее, наполовину знакомом.

Испуг длился какую-то долю секунды, но не забылся по сию пору. Теперь его причину объяснить труднее, нежели то, что случилось в реальности. Но попробую:

Даже наблюдаемое ежедневно мы далеко не всегда способны детально воспроизвести в памяти. Например, можем не помнить: какая у двери соседа обивка. Но если он её вдруг поменяет, начнём пристально вглядываться в свою, да ещё коситься на номер квартиры, дабы убедиться, что не ошиблись собственным адресом.

Чего говорить о вещах, с которыми сталкиваемся время от времени, но утвердившихся в нашем подсознании определёнными стереотипами. Обычно мужской и женский залы находятся в разных помещениях. Каждое клиентское место оборудовано зеркалом, как правило, до пола. Недавно, проходя мимо очередной парикмахерской, подсмотрел и убедился, что это именно так. Но любое правило подразумевает исключения. Особенно, если предприятие с демократичными расценками и занимает небольшую площадь. Так вот, там, где я стригся, мужскую и женскую половину отделяли столики, поставленные тыльной стороной друг к другу. И ниже столешницы не было никаких зеркал, вообще пустота. Так что увидел я там не своё отражение, а ноги сидящей напротив клиентки.

Понял я это почти сразу. Но упомянутого «почти» вкупе с заторможенностью после сна в неурочное время вполне хватило, чтобы испугаться. Иначе б потом не было повода от души посмеяться над собой.