Прочерк

Часть 1. Глава 4

Я вышла на Садовую, погода была неплохая, ветра не было, небо было почти не затянуто и кое-где даже пробивалось солнышко. Чувствовалась весна. Народу было не очень много, что и не удивительно, народ в центр начнет подтягиваться попозже. На душе у меня было очень спокойно и ровно. Будто я сделала все правильно, и продолжала идти в правильном направлении.

Чтобы переварить все, что со мной произошло, я решила пройтись, но для начала нашла нужную мне арию в инете, скачала ее, потом надела наушники и пошла в строну Невского проспекта. Я редко бываю в центре, город знаю плохо, хотя во времена студенчества и тусовалась достаточно активно.

Теперь на мои расстроенные нервы такая прогулка пришлась очень кстати. Санкт-Петербург такой Санкт-Петербург, прости за тавтологию. Никогда кстати не понимала ни восторженных, ни раздраженных отзывов об этом городе. Мне всегда казалось: город как город, большой, миллионник, с историей, но при этом не такой агрессивно-страшный как Москва. Тут больше вероятность найти свое место под солнцем (ха-ха, под тучей). Слушай, а я никогда не задумывалась. Ты же тут родился, как ты относишься к своему городу? Я вот, что тебе хочу рассказать. Пока я жила без чувств и без эмоций, только разумом, это город был чужим для меня, я его не чувствовала и он со мной не разговаривал.

Но в тот день, когда я гуляла, он вдруг дохнул на меня всей своей серой эмоциональностью, своей послезимней пылью, своим угрюмо-высокомерным настроем. И при этом он  раскрыл мне красоту своих зданий, стройность и выверенность проспектов (и я сейчас, конечно, не про Девяткино говорю), он дал мне окунуться в свое незаслуженное второе место, окутал меня, обуял и принял.

Так вот, я слушала совершенно дивную музыку, шла от одной прекрасной улицы к другой не менее прекрасной. Мимо проходили люди, ехали машины, а я вдыхала пыльный загазованный воздух полной грудью, щурилась под периодически выглядывающим солнцем, и была абсолютно и бесповоротно счастлива.

Жаль, что ощущение счастья так ветренно и мимолетно.

Я вышла на Невский и повернула в сторону Адмиралтейства, призывавшего меня своим шпилем. По дороге я зашла в Дом Книги и купила Евгения Онегина. Сначала, у меня появился соблазн поискать Пушкина самой, но потом я решила, что лучше пройдусь, чем потеряю 2 часа на поиски нужной мне книжки. Продавец быстро подвела меня к правильному стенду, и я выбрала маленький томик в бумажном переплете с рисунками Пушкина обложке.

Приду домой – буду образовываться. В школе эта книга прошла совершенно мимо меня.

В тот день я прогуляла 3 часа. Я дошла до конца (или до начала, не знаю) Невского проспекта, прошла под аркой Главного штаба, постояла на Дворцовой площади. Да, да, ты помнишь: на площади полки, темно в конце строки…

Прям живо представила декабристское восстание, да и октябрьскую революцию, когда брали Зимний… Его брали, по нему стреляли, а он стоит такой же большой, такой же красивый, такой же величественный и ничего ему не делается, только толпы туристов осаждают его в поисках новых впечатлений.

Потом я прошла мимо Адмиралтейства, через Александровский сад. Поскольку еще было грязно, и снег не растаял, идти мне было тяжело, я промочила ноги, а кроссовки стали еще грязнее, чем были.

Фонтаны были выключены, но я внимательно осмотрела все памятники. И даже могу тебе перечислить. Сначала был Жуковский: задумчивый бюст со стихами Пушкина на постаменте (символично, не правда ли, для человека с томиком Евгения Онегина в сумке), потом были Лермонтов, Глинка, Горчаков и Гоголь. Из этих четверых, я знаю только Лермонтова и Гоголя, но внимательно рассмотрела их лица. Ты когда-нибудь обращал внимание на выражение лиц признанных гениев? Они просто наполнены каким-то душевным страданием, в глазах мука. Я понимаю, что это скульптуры, но и на портретах тоже самое (я их всех потом погуглила, нужно же заполнять пробелы в образовании).

Потом был Сталин с верблюдами, который оказался Пржевальским.

А потом я вышла к Медному всаднику, а за спиной у меня был Исакиевский собор. Как только я вышла из под укрытия Адмиралтейства, в лицо мне задул сильный ветер, он пронизывал меня насквозь, мои мокрые ноги заледенели, но я все-таки подошла к основателю города.

Откуда-то из обрывков школьной памяти донеслось:

… Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался…

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О, мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?...

Что к этому я еще могу добавить, правда же, Сашенька. Пушкин, определенно, решил быть покровителем моих дум.

А потом я поднялась на коллонаду Исакиевского собора. Если, Шура, тебе доведется там когда-нибудь побывать, то запомни: подниматься на нее надо теплым летним днем в лучах ласкового солнца, а не промозглым мартовским утром со шквальным ветром с Невы, сбивающим с ног даже внизу.