Продавец снов

Продавец снов

...Мужик был похож на профессора из фильма «Назад, в будущее»: всклоченные волосы, беспокойно-безумный взгляд, длинные аистовые ноги из-под заляпанного халата, тощая шея. На вид лет шестьдесят (выцветшие глаза, снежно-белая седина), однако гладкая загорелая кожа, современные сленговые словечки, энергичные движения... Едва ли сорок, решила я, плюс лет пять на погрешность.

Первая осенняя ярмарка бурлила и кипела: у разноцветных палаток, развёрнутых на дорожках центрального сквера, толпились очереди за свежей «молочкой», рыбой, мясом с подворий, овощами и мёдом, вареньем, вязаными варежками, носками и шалями. И лишь палатку мужика-«профессора» точно никто не видел – она неприкаянно зеленела в конце ряда, у кованой калитки. А на столе-прилавке светились флаконы. Да-да, светились – в одном играла радуга, в другом искрился свет, в третьем полыхал багрянец, в четвёртом загадочно клубилась тьма. Странно, что столь таинственный ассортимент никто не замечает... И интересно...

– Интересно?

Я невольно вздрогнула. Мужик смотрел на меня в упор и улыбался.

– Интересно? – повторил он басовито и подмигнул. – Коль интересно – подходи, красавица. Расскажу, объясню, помогу.

Я собралась с духом, сформулировала вопрос, но меня опередили. Из-за моей спины вынырнула бабулька и, оттеснив меня локтем, ринулась к прилавку.

– Ах, Фёдор Платоныч, ну наконец-то! – упрекнула она мужика. – Я уж извелася вся без ваших-то чудо-зелий! Де ж пропадали-то, милок?

Бабка была очень... хрестоматийной: сухонькая, светлый костюм в серую клетку, туфли на невысоком каблуке, светлая шляпка, тщательно завитые сиреневые кудри, яркий макияж. Веснушчатые руки в браслетах и крупных кольцах сжимали светло-коричневый ридикюль.

– Так ими-то и занят был чрезвычайно, Антонина Петровна, – зельями, – «профессор» широко улыбнулся и поцеловал требовательно протянутую бабкину руку. – Зелья – они спешки да суеты не любят. Их сварить правильно – время нужно. Много времени. Чего отведать желаете?

Ответ бабульки выбил меня из колеи:

– Деток своих, – она жестом фокусника выудила откуда-то надушенный кружевной платочек и, прикрыв крючковатый нос, интеллигентно шмыгнула. – Деток, милок. Да внучат. Да правнучков. Почитай лет десять родню не видала... Будь лаской, Феденька, угости старуху... – и снова тихонько шмыгнула в платок.

– Не вопрос, – продавец скрылся под прилавком, покопался шумно в сумках, и на столе перед покупательницей в ряд выстроилось три сияющих рубином флакона. – От всей души, дражайшая Антонина Петровна. Это вам. Передавайте своим привет и наилучшие.

Бабулька радостно зачирикала, благодаря, и живо смела в ридикюль зелья. И, попрощавшись, улетела. Вот ей-богу, улетела, как молодая, подобрав длинный светлый подол и зажав под мышкой трость (только что не оседлала её, хотя напрашивалось).

Я растерянно посмотрела на мужика, а тот снова мне подмигнул и громким шёпотом сообщил:

– Сны это, красавица, – и кивнул на свой мерцающий товар. – Сны. Выпьешь нужное – и приснится тебе, что захочешь. Вот, смотри, это, – он поднял пузырёк со светом: – добрые и светлые сны – о любви и нежности, о доброте и ласке. А это, – тёмный пузырёк, – нехорошие сны: хочешь отомстить обидчику – пей. Придёшь во сне и отомстишь. И так отомстишь!.. – он резко подался ко мне, вытаращив глаза. – Что поутру он не проснётся!

– Но я не хочу... – отшатнувшись, пробормотала в ответ.

– Сейчас не хочешь, – «профессор» вкрадчиво улыбнулся, – а жизнь-то непредсказуемая, и мало ли... А это, – в рыжих лучах осеннего солнца сверкнула бутылочка с «кровью», – чтобы родню во сне увидеть. Встретиться с теми, кто живёт далеко или ушёл в мир иной, да поговорить по душам. И понять. И простить. И поплакать вместе.

– А это? – я тронула оранжевый бутылёк.

– Для друзей. Повидать тех, кто дорог был да судьба развела.

А ещё был зелёный – путешествия: проснуться в любой точке земного шара и всю ночь бродить по новым местам. И голубой – для любви: присниться конкретному человеку, и он влюбится, искать начнёт и найдёт тебя обязательно в ближайшее же время. И розовый – вот уж совпадение! – для «сбычи мечт»: чтобы проснуться в заветной мечте и вдруг понять, что она сбывается. И синий – для познания прошлого: вернуться в тот момент, когда совершил ошибку, пережить его заново и заметить, где дров наломал, и понять, как исправить, даже спустя годы. И фиолетовый – будущее подглядеть и запомнить. А ещё...

– А этот? – я кивнула на радужный флакон.

– О, это – тайна! – снова заулыбался продавец снов. – Это, красавица, одно из многих, рулетка – или семью повидаешь, или в путешествие угодишь, или любовь свою...

– Сколько? – вырвалось у меня.

– А когда ты в последний раз сон видела? – он вдруг стал серьёзным, в сияющих голубых глазах заштормили серые грозы. – И когда в последний раз видела такой сон, чтобы проснуться и услышать своё сердце – радостное, возбужденное или испуганное? Когда, красавица?

Я неопределённо пожала плечами и отвела взгляд. Давно. Даже не помню, когда. Очень давно – кажется, в другой жизни.

– Забирай, – «профессор» протянул мне радужный пузырёк. – Я снами не торгую. Не совсем торгую то есть, – и снова заулыбался. – Торгую, да не совсем. Найдёшь меня... позже. И расскажешь, что видела. У меня порой фантазии не хватает, и я иногда использую чужие образы. Такова плата. По рукам?