Профессия: мама

Глава 7

Острый фаринготонзилит, после новогодних праздников, это был наш кошмар, который растянулся дома на три дня. Температура держалась под сорок, а если и снижалась, то ненадолго и всего на пару градусов. Жаропонижающие из домашней аптечки плохо справлялись, ребенок лежал пластом и только пил, принудительно. Чтобы не случилось обезвоживания и интоксикации организма, приходилось вливать крохе в рот хоть немного питья чайной ложечкой или шприцом от жаропонижающего препарата. На третий день температура у малыша не отступала, мы собрались и поехали сдаваться в инфекционное отделение, где провели две недели. Уколы по расписанию, больничная еда, продавленные панцирные кровати, комковатые подушки, матрацы только и ждали нас.

Если первые дни я не спала, то в  палате удалось подремать урывками, по паре часов, рядом с ребенком, когда он отдыхал, только ставила будильник, чтобы померить температуру. Когда у сына спустя сутки, проведенные в стационаре, снизилась температура, я тоже уснула надолго. Так как я проводила все время рядом с ребенком, то и ко мне прицепилась эта хворь.

Провалялась рядом с ним, только на автомате проверяла температуру с закрытыми глазами. Лечили, конечно, только ребенка, поэтому по длинному списку лекарств муж привез половину пакета, в основном для меня. Три-четыре дня такого мутного состояния, позже стала смотреть более четко на все происходящее. Ребенку кололи антибиотик и давали жаропонижающее, на этом все, только наблюдение. Затем присоединилось полоскание рта раствором «Фурацилина» и орошение зева «Ингалиптом». Забор крови для анализов, не только общий из пальца, а еще из вены на ВИЧ при поступлении и рентген по подозрению на пневмонию, наши крики слышало все отделение. Бедный ребенок натерпелся от этих извергов в белом. Утренний и вечерний обход врачей, даже в выходные дни. Ребенок начинал плакать и кричать, закатывал истерики, как только видел людей в белых халатах, хорошо, что многие молодые специалисты носили цветную форму с рисунками, сын не принимал их за злых врачей, а рассматривал отвлекаясь.

Пока мы одни обитали в палате на троих я могла немного поработать на больничном: муж привез ноутбук и USB-модем. Малыш отходил от температуры и спал, я работала, обложившись сметами и другими документами. Так меня заставал пару раз врач, округляя глаза. Когда ребенок просыпался, все внимание принадлежало только ему, а ночью с выключенным светом я продолжала работать.

Больничная диета была жесткой, но ребенок начал кушать мне на радость, после недели голодовки. Я тоже пыталась есть кулинарные изыски из местной столовой. Впервые в жизни попробовала постный суп с яйцом, ребенок отказался.

Не знаю, где и чем мой муж питался, пока нас не было. Это осталось для меня загадкой. Попросила принести нам отварного мяса говядины, как только разрешили. Дома в морозилке были подписанные куски. Но нам он привез в итоге пересоленную подошву, а не отварное мясо. Как можно испортить кусок мякоти при варке? Ребенок сначала с аппетитом накинулся, начал жевать, а потом все выплюнул и отошел от стола. Я решила доесть, но тоже не смогла проглотить. Ну как? Как такое можно сделать? Жалко мясо, но пришлось выкинуть. Ребенок питался местной кухней, пока папу не заела совесть, и он по утрам перед работой не стал привозить нам вкусную кашу своего приготовления и компот из сухофруктов.

Эффектная «передачка» в большом пакете: большой контейнер с кашей в термосумке и пятилитровая бутыль с компотом. Нам соседи завидовали белой завистью!

Ребенок пошел на поправку, к нам подселили соседей, молодая мамочка с полуторагодовалым ребенком. Она согласилась остаться и колоть ребенка антибиотиками, хотя, вероятнее всего, у них просто лезли зубы. Я её не понимала! У меня ребенок только в садике узнал весь спектр жаропонижающих и мукалитических средств, познакомился с ингалятором и КУФ-терапией, а боль от уколов антибиотиков познал сейчас. Странная мамочка, кормила своего ребенка пюре из банок, а я смотрела большими глазами на эту картину, пока мой ребенок ел сам.

Я такой человек, находясь хоть где, могу завести разговор и познакомиться. Не умею игнорировать и играть в молчанку. Так вышло и с соседкой по палате, мы в основном общались про детей. Я с ней делилась опытом, рассказывала, как приучались к ложке, более твердой пище и распорядку дня.

Так наше пребывание в стационаре подошло к концу, больше двух недель никто нас держать не собирался. После необходимых анализов для выписки мы с двумя листами эпикриза с рекомендациями и больничным для меня на такси поехали домой.

Когда муж приехал вечером после работы, уставший и голодный, его ждала чистая квартира и борщ с котлетами на плите. Доедая ужин, он внимательно смотрел на нас.

— Ты с ребенком как после концлагеря. Щеки впали, только глаза и нос остались.

— Ты нас боялся кормить, вот и результат.

— Ну, хватит! Я же сказал, что не знаю, как готовить.

— Ладно, пережили. У нас еще одна проблема. Две недели домашнего режима после антибиотиков. Кто из дедушек посидит?

В итоге дедушки согласились и сидели по очереди, пока мы были на работе. Я только звонила раз пять в день, чтобы узнать, как обстоят дела дома. А вечером перемывала пизанскую башню в раковине и разгребала бардак в детской. Ох уж эти добрые дедушки, которые разрешали ребенку делать все что пожелает. Никаких ограничений!

Работодатель остался доволен, работа сделана в срок без нареканий, обещал премию. После домашнего режима надо выписать ребенка в детский садик, а вечерний прием на участке просто создан для работающих родителей. Проблема возникла у двери в здание детской поликлиники, ребенок отказывался заходить. Заносили на руках под его крики с истерикой, вырывался и убегал к выходу из рук отца. Еле уговорила, пообещала игрушку, от которой он не мог отказаться, муж донес на руках до кабинета участкового врача-педиатра. Из сумки осторожно достала новую машинку-модельку и незаметно передала медсестре, пока ребенок попытался убежать из кабинета, а муж его догонял. Все-таки разрешил осмотреть себя, за что и получил машинку. С мокрыми от слез глазами, но довольный подарком, покинул кабинет.