Прогулка

Прогулка

Согласитесь, нет ничего банальнее, чем начинать повествование с какого-нибудь откровенного штампа. К примеру, с такого: «Стоял жаркий июльский полдень». Ну, или: «Это был обычный июльский день, и ничто не предвещало…» Ну, банально! Однако дело в том, что полдень и в самом деле был невероятно жарким, из-за чего на какие-то там предвестия, даже если они и были, никто не обращал ни малейшего внимания. Духота была такой, что создавалось впечатление, будто медленно тянущийся от раскаленного асфальта воздух по плотности не уступает круто сваренному киселю, а прохожие, изнуренно шагающие по центральной улице мегаполиса, не идут, а плывут внутри этой вязкой, тягучей жижи.

Калмыков не был исключением. Он неторопливо брёл в толпе взмокших и тяжело сопящих людей, мечтая о том, чтобы как можно быстрее добраться до спасительной прохлады подземки и скрыться, пусть и ненадолго, в ее бесконечных сквозняках от беспощадно палящего солнца. В такие минуты он часто себя ругал за лишний вес. А ведь раньше, когда с этим проблем не было, и жара переносилась легче. Теперь же приходилось жадно ловить каждый кусочек тротуара, укрытый спасительной тенью, замедлять в таких местах шаг, и, соответственно, ускоряться на тех участках, где тени не было и в помине, а под подошвами лакированных туфель проминалось расплавленное дорожное покрытие. К тому же сводил с ума галстук, почему-то сегодня завязанный туже обычного, из-за чего ворот белой рубашки начал натирать мокрую и разгоряченную шею.

Сложно сказать, что именно вынудило Калмыкова впервые в жизни нарушить собственное главное правило, гласившее: «Никогда не нарушай собственных правил, а тем более – правил твоего работодателя!» Но факт остается фактом: Андрей Семенович Калмыков, вопреки распоряжению начальства, посмел поступить так, как поступил. Он свернул с раскаленной городской улицы в тенистую прохладу городского парка и облегченно присел на свежевыкрашенную скамейку с видом на широкий пруд под раскидистым вековым дубом. Удавка галстука, казалось, душила все сильнее, а растертую докрасна шею начало жечь от пота. Калмыков ослабил узел, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и облегченно вздохнул. От воды тянуло спасительной прохладой. Мимо него по тротуару то и дело проносились молодые люди на роликовых коньках, скейтбордах и велосипедах, неспешно проходили парочки постарше, а также проплывало бесконечное количество бабушек с пестро одетыми внуками. И никто из них не удостоил сидящего Калмыкова даже мимолетным взглядом. Однако самого Андрея Семеновича такое положение вещей уже давно не удивляло. Мало того, он прекрасно понимал, почему его не замечают.

Одинокий сорокалетний мужчина, имеющий явные проблемы с лишним весом, одевающийся если не старомодно, то уж точно не по моде. О прическе вообще нечего говорить. Ее просто не было. Нет, волосы у Калмыкова были. Прически не было. То есть, обращать внимание на такого человека было просто не интересно. Такой себе средний человек, среднего возраста, средней чистоплотности и средней же комплекции. Зарабатывает среднюю зарплату на средней должности в среднем банке. Он это понимал, но менять ничего не собирался. В конце концов, в том, что Андрея Семеновича никто не замечал, не было ничего плохого. Это было нормально. Даже хорошо! Комфортно. Живет себе человек, никого не трогает. Ни своих, ни чужих правил не нарушает. Его никто не трогает. Полная гармония с окружающим миром.

И угораздило же такого среднего, законопослушного человека взять да и свернуть в парк в самый разгар рабочего дня, нарушив сразу два своих главных правила.

Со стороны пруда потянуло влажной прохладой и по разгоряченной коже пробежались мурашки. Калмыков едва заметно улыбнулся от удовольствия и с удовольствием поёжился. Теперь возвращаться в офис совсем не хотелось.

- Нужно туфли снять.

Калмыков даже подпрыгнул от неожиданности. Голос, произнесший эту фразу, был громким и раздавался над самым его ухом. Андрей Семенович повернул голову, рассчитывая увидеть говорившего, сидящим рядом с собой, но на скамейке никого не было. Тогда он обернулся за спину, и его недовольному взору предстала фигура молодого человека в ярко-желтой футболке и весьма хаотично, но очень стильно торчащими в разные стороны волосами.

- А? – растерянно протянул Андрей Семенович.

- Туфли, говорю, снять нужно. Тогда кайф будет несравненно круче.

- Ааа… - понимающе протянул Калмыков, хотя все еще не понимал, чем привлек внимание столь молодой и яркой личности.

- Григорий, - незнакомец обошел скамейку и приветственно протянул руку, - Можно просто Гриша. Ну, или Гриха. Короче, как удобно, так и называйте.

- Андрей… - неуклюже представился Калмыков, а, чуть помешкав, добавил: Семенович, - а еще, чуть подумав, снова добавил: Калмыков.

- Как скажете, - широко улыбнувшись, сказал Григорий и как-то очень уж лихо плюхнулся на скамейку рядом с Андреем Семеновичем. Затем, без особого энтузиазма, окинул взглядом окружающие пейзажи и снова обратился к Калмыкову, кивая на его ноги: - Я серьезно, туфли снять нужно.

- Да я как-то… - неуверенно промямлил тот, - Какое вам вообще дело до моих туфель?

Начинало раздражать, что какой-то незнакомый человек, явно моложе его, беспардонно нарушает комфортное времяпровождение. Да, к тому же, еще и начинает… Нет! Не советовать! Указывать, что ему – Калмыкову – делать! И Калмыков искренне понадеялся, что последняя фраза даст красноречиво понять невоспитанному наглецу, что эта его навязчивость весьма некстати.