Проклята луной

20.

В стекла веранды молотили кулаками. Максим поднялся, чувствуя себя разбитым и раздавленным, почти мертвым. Рассеянно дошел, зевнул, взъерошив и без того взлохмаченные волосы. На крыльце стояла его бабка. Максим приоткрыл дверь, и она отпрянула. Перекрестилась трижды и сплюнула на дощатый пол.

— Сгубил-таки, ирод, — покачала седой головой, а сморщенные губы поджались. — Предупреждала я девочку, а она глуха была. Все вы, дети нечистого, такие. Говорила я дочери, кто растет у неё, так она разобиделась и уехала тогда. Надо было тебя в колыбели придушить.

Голос бабки становился неразборчивым. Она, развернувшись, собиралась уйти, но Максим не позволил. Кажется, она что-то знала сверх известного ему. Бочком протиснулся между крыльцом и бабкой и преградил ей дорогу.

— Постой! О чем ты?

— Не строй святого, Максим. В этом доме гибнет девушка, а сам ты прям-таки светишься. Не обманывай меня, я хоть и не ведьма, но знакома с колдовством. Ты питаешься жизнью её, кровопийца. Вот кого моя доченька воспитала.

— Напротив, бабушка. Я хочу ей помочь.

Он втащил бабку в дом и рассказал о том, что Еве пришлось пережить. И как он не смог оборвать нити. Бабка подошла к его спящей красавице, вдохнула воздух у её шеи.

— Не жилец она. Ничем ты ей уже не поможешь, отпусти её. Мертва девка, хоть лоб расшиби, а не оживет она.

— А нити?

— Нити эти тебе силу передают, и пока ты не порвешь их — не убьют её. Ведьма может умирать долго… Этого ты для неё желаешь? Бесконечного страдания?

Бабка на миг стала доброй и ласковой, подошла к Максиму и погладила его по взъерошенному чубу.

— Максим, если есть в тебе добро, не позволь ей страдать. Гнилое ты дело делаешь, охраняя пустую оболочку. Ко мне в дом не возвращайся. От тебя солено пахнет, как от крови и слез. Не внук ты мне, но коль человек хороший — убей её быстро. Я ни в полицию, никуда не позвоню, крестом клянусь.

Максим принюхался, когда за бабкой захлопнулась дверь. Ничем не пахло, кроме пота. Он коснулся бледного лба. Казалось, нельзя быть ещё более холодной, но у Евы это получилось. Её кожа обжигала морозом, а Максим таял от жара. Он прилег рядом, делясь теплом с ней, вжался носом в замерзшую шею. Кажется, Ева капельку потеплела, а ему немного полегчало.

***

День сменялся ночью. Максим готовил скудные ужины для себя, писал статейки для редактора (существовать-то на что-то надо), обмывал Еву влажным полотенцем и ночами спал с ней в одной постели, притянув к себе, грея собой. В нем было слишком много солнечного света. Тот, не находя выхода, разрывал живот. Его не выплеснуть, не отдать никуда, кроме маленькой замерзшей девочки с пушистыми ресницами.

— Геля, это ты сильная, а не я, — шептал Максим, утыкаясь носом в холодную шею, — это ты умеешь видеть вещие сны. Не я. Понимаешь?

Даже если и понимала, то ответить не могла.

Изредка он выбирался в город за продуктами и инструментами. Дом разваливался на глазах. Отошли половицы, разъехались доски, прохудилась крыша. Максим латал старые раны, предупреждал появление новых. Наверное, дом погибал вместе с последней представительницей рода. Максим лечил его день за днем, не позволяя окончательно умереть.

Он облазал весь интернет. Нашел любопытные статейки про ведьмаков и то, как они получают силу. Про то, что ведьм тянет к ведьмакам, и про то, как в тех жадность побеждает любовь. Получается, он тоже один из этих, раз принял силу? Но Максим никогда не хотел сгубить Еву. Да, влюбился он в неё моментально, будто бы специально. Но убить он её не позволит ни себе, ни кому-либо другому!

Нашел Максим и фотографии Евы, за которой стелилась тень. И снимок Сергея. Даже написал барышне, выложившей кадры, а та рассказала занятную историю про появление Евы в своей квартире. Но помочь ничем не смогла.

У этой связи есть всего один выход: оборвать лунные нити. Сорвать их с Евиных запястий и растоптать. Потом похоронить её под папоротниками, выстругать крест и иногда навещать могилку. Вернуться в город, да и зажить как прежде.

Максим так не мог.

Как отпустить её, когда только с ней ему легче? И жар прекращает сжигать изнутри? Нет, ни за что!

Кстати, оказалось, что именно Сергей напал на Ирину. Она всё вспомнила. Говорит, будто защиту с памяти сняли. Следователь её по связям связался с кем-то из города. Но те Сергея не нашли. Решили, что уехал куда-то, тем более в последние месяцы, по словам агента, он был сам не свой. О пропаже не заявили. Взрослый же человек, волен уезжать и возвращаться.

Ирина Максима на свадьбу свою приглашала, со следователем Михаилом. Говорила:

— Авось и Евка приедет к декабрю, погуляем всей толпой. А, Максимка? Ты так мой спаситель, тебя Мишка свидетелем зовет. Согласен, ну?

Максим горько кивал и спешил поскорее закрыть входную дверь. За ним прочно закрепилась слава затворника. Знали бы жители деревни, с кем коротает Максим дни и ночи…