Проклятье клубня

Проклятье клубня

— Далеко еще до болота этого? — заныла худенькая, бледная черноволосая девочка.
— Мы совсем рядом, — бодро ответила ей голубоглазая женщина с пшеничного цвета волосами. Хотя она и была матерью девочки, между ними, как будто не было ничего общего.
— Ай! — крикнула девочка, споткнувшись о корень дерева и чуть не упала. Мать вовремя схватила ее за руку.
— Смотри под ноги.
— Угу, — согласилась девочка. — А мы вообще сможем найти там, на болоте что-нибудь съедобное?
— Ну, уж если мы там ничего не найдем, — сказала мать, — то в простом лесу или роще и подавно. Сама знаешь, как старосферцы сожгли поля, есть теперь совсем нечего. И даже грибов почему-то нет и охотиться на зверей некому.
— Старики — провожатые говорили, что лес у великих топей — дурное место, — испуганно ответила девочка. — Там одни колючие заросли, бурелом и чудища разные. Мы вообще выберемся оттуда?
— Дурное, да. Очень дурное. Но не только в этом дело. Знаешь, почему они так говорили? — улыбнулась мать, — Всё потому, что на топях ягод всегда было тьма! Еще, не дай бог, деревенские дети стали бы туда шариться и утопли бы все!
— Ах вот оно что! — удивилась девочка, — Хитрые какие! Ну тогда мы, наконец, поедим? А то, уж столько дней в животе ничего.
— Ага, если другие, такие же голодные, уже все не собрали до нас.
— А мы там не утопнем? Не заблудимся? Страшно! Мама, давай все же метки на коре оставлять!
— Ну уж нет. Еще, чего доброго, старосферцы на наш след выйдут! А это во много раз страшнее!
— Ну а как еще-то, а? Как мы без них выйдем-то? Без знаков! — спросила девочка. — Раньше в деревне хоть были старики — провожатые. Они лес как свои родинки на теле знали, а теперь кто нам поможет? Старики-то сгорели все.

— Мия, — обратилась к ней мать, — ты уже взрослая! Тебе одиннадцать лет! Успокойся! Я была тут с твоим папой. Он рассказал мне, как выйти с болот невредимой. А ты бы грибы получше смотрела, тогда и бояться некогда будет!

— Я всю дорогу их смотрю. Нету их, да и не будет. Понятно же.

— Ты туда смотри! — мать указала рукой. — Смотри, Мия! Видишь кусты?

— Вижу.

— На них совсем недавно были ягоды. Столько шли сюда, а тут на тебе, пусто! Обобрали! Подчистую! Нет, ну это точно проклятие! Видно плохо я молилась четырем надзирателям.

Дина подошла к ягодным кустам. Тут весело несколько сушеных ягодок. Она собрала их все. Получилась небольшая пригоршня.
— Будешь? — спросила она дочь.
Мия приняла горсть и разделила ее напополам. Часть съела сама, другую, большую, отдала матери. Ягоды были совсем сухие. Сок почти не чувствовался.
— Кто это был? Старосферцы думаешь? — спросила Мия.
— Ага! Старосферцы, конечно! Это из соседней деревни ушлые бабки! Дикарки эти! И надо же так! Им и жить-то осталось, на донце. Скоро сферизироваться пора. А они, ишь ты, тоже цепляются! Мия, пошли отсюда. Тут нечем поживиться.

Тут, словно бы назло, живот Мии заурчал и зарычал как камышовый кот.
— Есть хочется! Очень!
— Мы что-нибудь найдём. Потерпи дочь. А на худой конец, видишь кару зейманилового древа у меня в корзине? Девочка кивнула. — Если долго ее варить, то выйдет неплохая и полезная кашица.
— Понятно, — тяжело вздохнув согласилась девочка.
Они продвигались глубже в чащу. Здесь было только начало больших топей. Под ногами чавкало. Со всех сторон их окружали большие, травянистые кочки. В зарослях ивы мать остановилась.
— Смотри-ка! Гриб кто-то пропустил. Добрый признак! Она нагнулась и сорвала старый-престарый безысходник.
— Жуткий какой! — сказала девочка. — Я боюсь его есть. Не зря его никто не сорвал. Это же безысходник. Еще и такой разваленный. Им даже черви подавились!
— Ну, думаю не хуже кары, — сказала Дина. — Я что-нибудь придумаю. А нам, похоже, придется углубиться в топи и в чащу, если мы хотим найти что-то получше.

— Говорят, там злая ведьма живёт. Я не пойду в чащу! — сказала Мия и встала как вкопанная.
— Ведьма?
— Людоедка!
— Людоедка? — удивилась мать. — Ну, знахарка там и, в самом деле, живёт. Но да она добрая, — ответила мать, и детей не ест. К ней, наоборот, за помощью обращаются. Вылечить там, что...
— Давно она доброй была? Наверное, она уже стала злой. Ей там, в чаще, не менее голодно, чем нам в деревне. Еду ей некому приносить. Селян всех перебили. Так, что и случайно встреченной девочкой, поди не побрезгует.
— Не бойся! Я тебя в обиду никому не дам, — сказала мама. — Ну же идём! — эти слова успокоили Мию, и они с матерью направились вглубь болот.

Травянистая почва под ногами становилась все более вязкой и водянистой, ноги с мерзким чавканьем проваливалась все глубже. Приходилось часто петлять, ощупывая и проверяя тропу длинной палкой, ища обходные пути. Коряги и поваленные деревья преграждали путь. На ветвях сухих елей сидели и трещали сороки.
— Смотри мама! — крикнула девочка. Мать обернулась.
— Тише ты. Нас старосферы услышат, — пригрозила она и посмотрела туда, куда указывала дочь. Там, на большом, трухлявом бревне росла россыпь мелких, смолисто-желтых грибков.
— Там столько этих грибов! Раз уж мы всякую дрянь собираем, может, и их возьмем? — спросила ее дочь.
— Нет, не надо! — ответила мать, глядя на покрытую мелким, зелеными мхом и растениями подозрительно ровную поверхность.
— Я возьму их! — твердо сказала девочка. — Корзины всяко пустые, — и направилась к коряге.
— Стой дура! Куда прямо в трясину лезешь! — крикнула мать. Но было уже поздно! Девочка погрузилась в трясину почти по грудь.

Темная, вонючая жижа цепко схватила ее ледяными объятиями со всех сторон. Мия громко взвизгнула:
— Мама!!!
Мать протянула ей длинную палку.
— Хватайся!
Девочка крепко уцепилась за конец палки, и напряглась.
— Я тяну тебя! Помогай и тянись тоже! — крикнула ей мать.
— Я тянусь! — ответила ей дочь, покрасневшая от напряжения. — Кажется, поддается! — обрадовалась она. Ей удалось ухватиться за небольшой кустик, росший здесь же, неподалеку. Трясина отпустила ее, и скоро Мия была спасена.

— Дура! — отругала ее мать. — Ну ты посмотри на нее! Почти двенадцать, а ради каких-то поганок полезла в трясину, рискуя жизнью! Иди строго за мной! Шаг в шаг! Никуда не отходи! Ты меня поняла?
— Поняла, — грустно ответила Мия. По ее лицу стекали слезы, а с облепленного грязью платья капала вода.
— Идём!

Пройдя с десяток шагов, мать остановилась и прошептала дочери:
— Тихо! Видишь ту птицу? — она указала рукой туда, где из болота торчала сухая ветка. Мия взглянула в указанном направлении.
— Птицу? — прошептала она не поняв. — Ой! — она пригляделась получше и ей стало страшно.

На дереве сидело черное, покрытое перьями существо. Его трудно было назвать простой птицей. Вместо тела у него была одна сплошная голова, объединившая в себе черты человеческой и птичьей. Голова была покрыта мелкими черными перьями. Алое нечто, не то клюв, не то пасть, скалилось острыми зубами.
«Что это? У птиц же нет зубов», — подумала девочка.
Огромные, в шесть энким разведенные в стороны крылья, если приглядеться, оказались гигантскими ушами, заменявшими существу крылья. Лапы также были чем-то среднем между когтистыми птичьими и человечьими. Глаз у существа не было. Вернее их закрывало густое оперение и существо, вероятно, плохо видело. Но, несомненно, отлично слышало.

Чудовищная птица вертела головой, выслушивая окружение ушами — крыльями. Мия задержала дыхание. Жестом мать велела ей молчать и следовать за ней. Очень медленно погружая ноги в мокрую почву, они прошли по болотным кочкам. Дальше был островок твердой поверхности, покрытый сухой листвой. Мать подняла с земли ветку и что было силы зашвырнула ее далеко в болото. Палка с шумом приземлилась на покрытую ряской воду, подняв сотни брызг. Птица среагировала на звук и, вспорхнув с дерева, подлетела к тому месту, где упала палка. В это время, мать с дочерью уже неслись по лесу. Бежали, не оглядываясь, и, похоже, уже успели уйти на достаточное расстояние.

Спину девочки покрывал холодный пот, а руки тряслись. Отдышавшись, мать с трудом сказала:
— Это... Это был ухокрыл, у старосферов воркуатль, их ручной монстр. Повезло, что эта тварь не полетела за нами, хоть и могла.
— Думаешь, она слышала куда мы побежали?
— Он нас точно услышал. С такими ушами-то. И, то, что он за нами не полетел, меня еще больше пугает. Как бы он ни накаркал о нас своим хозяевам. Надо поскорее выбираться из чащи. Так что, Мия, домой пойдем другой тропой. И не шуми! Я прошу тебя! Мия молча кивнула. Безмолвно они продолжали двигаться в чащу.

— Ты уверена, что идя туда, мы выйдем? — не удержавшись, тихонько спросила Мия.
— Не знаю. Но назад я не пойду. Вероятно, двигаясь так, мы выйдем к имперским фортам.
— Или еще больше заблудимся и встретим что пострашнее.
— Не каркай, лучше смотри туда! — мать указала вперед. Проблески света между деревьев. — Видишь, лес редеет? Идем туда!

И действительно, в скором времени, деревья закончились. Меж стволов показалось пустое пространство. Яркие лучи вечносферы освещали покрытую мягкой, зеленой травой и цветами поляну. Почва здесь была сухой и твердой, не болотной. По всей поляне были раскиданы огромные, столбы — мегалиты из черного камня с кристаллическими вкраплениями. В центре возвышался высокий не то холм, не то курган.

Мать с дочерью в нерешительности стояли в тени деревьев.
— Что это за место? — спросила девочка
— Не знаю,— честно ответила мать
— А провожатые не рассказывали что-нибудь?
— Не рассказывали. Это похоже на что-то связанное со старосферами унку. Нам нужно забраться на тот холм. С него, вероятно, мы сможем увидеть, как выбраться из лесу.

Мать ступила на покрытую травой поляну. Травинки смялись под ее старым, ветхим башмаком и распрямились, когда стопа поднялась. Девочка продолжала стоять под деревом.
— Нас не схватят? — спросила девочка.
— Идем. Не бойся. Тут никого нет, — ответила мама.

Мия последовала за матерью. Минуя стоявшие везде огромные мегалиты из темно-серого камня, они медленно двигались по поляне в сторону холма. Странные надписи и вкрапления чего-то переливчатого, напоминавшего самоцветы, покрывали поверхность столбов. В траве росли яркие, белые и красные цветы. Мия обратила внимание, что чем ближе к столбам, тем гуще цветы росли. Словно бы что-то притягивало растения к этим глыбам.
— Красивые какие, — сказала Мать. — Давай нарвем?
— На могилу? — спросила девочка. Мать кивнула.

Нарвав пышный букет из кроваво-красных цветов, они подошли к зеленому холму. На нем не было цветов. На нем вообще не росло ничего, кроме странной травы. Мия снова взглянула вниз, снова увидела, как смятые травинки тут же выпрямляются, скрывая следы матери, не оставляя и намека.
Они поднялись на холм. На его вершине стоял еще один, самый большой и высокий, словно дозорная башня, столб. Он был вырезан из другого камня. Темно-бурого, кровавого камня. Дина взглядом окинула окрестности. На севере, сколько можно было выцепить взглядом, простирались болота. На западе и юге был густой лес. И лишь, далеко на востоке, виднелась искрящаяся полоса реки. Несколько мгновений мать смотрела на реку.
— Это Эрау-Пре! Слава четырем надзирателям! — сказала она обернувшись. — Мы пойдем в ее сторону и тогда точно выйдем в деревню. Главное, чтобы по пути с нами ничего не случилось. Идем, Мия! Быстрее, пока тот монстр не дал знать о нас старосферам!
— Погоди. Мам, смотри. Вот тут!
— Что там?
Мия указала рукой на какое-то растение, а затем, подошла к нему и села на корточки.
— На картофель похоже, — сказала девочка. Сзади подошла мать.
— Да. И правда, похоже. Только листья красные и какие-то странноватые.
— Может, это и не картофель?
— Сейчас я проверю. Мать опустилась на колени рядом с Мией и начала раскапывать землю у растения. Наконец, в ямке показался большой, алый клубень. Мать взяла его в руки.
— Алый? — с подозрением спросила Мия.
— Да какая разница? Нам так повезло! Так повезло! Картофель! Похоже, здесь действительно раньше жили Унку. Теперь у нас есть еда! И какая! Мия, давай поищем, может, здесь есть еще. Мия молча кивнула. Мать поднялась. — Смотри! Смотри! Вон еще картофель. И вон! И Вон! Мия, они здесь всюду растут.

Мия вскочила на ноги и, нервно крутя головой, осмотрела весь холм.
— Их... Их тут не было! — сказала она испуганно. — Когда мы поднялись на холм, на нем не росло ничего кроме травы!
— Да брось ты! Мы так устали и голодны, что не обратили на них внимание. Но это, просто дар! Дар четырех надзирателей и Великого Кьяла. Если собрать все это! — воскликнула мать радостно, — нам хватит еды на несколько недель или... Ох! — воскликнула она возбужденно, — или даже месяцев!
— А как же та тварь? Птица, что приведет к нам старосферов. У нас нет столько времени, чтобы собрать это все. Да и не унесем мы...
— Да, ты права. Поэтому нам стоит поторопиться. Иди собирай! — приказала она дочери.
Мия послушалась. Повторяя за матерью, она начала раскапывать землю у других растений.
«Эти клубни, черт, какие-то они страшные», — думала она.

Достав точно такой же большой клубень, Мия осмотрела его. Из клубня, словно ноги и руки, росли четыре корня. Она положила его в корзину к зейманиловой каре и принялась выкапывать следующий.
«Такой же большой и корней столько же?» — удивилась она.
Выкапывая новые клубни, она заметила, что все они как на подбор похожи. Все имели четыре корня, словно четыре конечности.
«Несъедобные они. Чую, несъедобные! — подумала она, выкопав больше дюжины. — У них тут и глазки какие-то странные. А вот у этого как будто даже рот есть».
«Фтя! Фтю!»— Громко запищал клубень.
— А-а-а-а! — закричала Мия и отшвырнула его далеко от себя.
— Мия! Мия! Что случилось? Чего кричишь? — спросила прибежавшая мать.
— Оно живое!
— Кто?
— Картошка!
— Дай гляну. Мия показала пустые руки.
— Ты, что, ее выкинула?
— Да! Она же живая!
— Живая? Да что ж ты, дура, едой разбрасываешься? — сердито сказала она. — И еще и орешь на весь лес! А ну как старосферцы прибегут сюда! Девочка, мать и картошка — удобно! И обед, и ужин. Так что тебе в ней не нравится? Ну? — требовательно спросила мать, попутно рассматривая другой клубень, взятый из корзины.
Мия нерешительно взяла клубень из маминых рук, покрытых землей.

— Все с ними хорошо, — сказала мать.
— Она пищала! Мерзко так! — не сдавалась девочка. Она крутила в руках клубень. — Я не вру! Зачем мне врать?
— Я и сама не пойму зачем? Но, может, ты просто переутомилась? Не ела несколько дней, и тебе почудилось.
— Нет, это правда было! — упиралась Мия. — И смотри, — Мия взяла в обе руки по картофелине, — они такие похожие, одинаковые почти. У каждой из этой кучи по четыре корня, как руки и ноги.
— Ох... — тяжело выдохнула мать. — Мы обе утомились. Пойдем домой. У меня корзина почти полна, а идти далече.
— Я ее не буду есть.
— Не ешь. Только пошли скорее отсюда. Ты так громко кричала, что тебя было слышно на весь лес. Оставаться здесь очень опасно.
— Хорошо, Мама. Пойдем скорее. Я возьму твою корзину, она тяжелее, — сказала Мия и они спустились с горы.

Идя по лесу, Мия взглянула на клубни, лежащие в большой маминой корзине. И ей показалось, что один из них подмигнул глазком.
«Мне это только кажется», — убеждала себя девочка.
Весь оставшийся путь она старалась не смотреть в корзину. В скором времени, лес вокруг стал редеть. Хвойные деревья сменились лиственными и Мия уже ждала, когда они совсем-совсем сойдут на нет и покажутся поля. И вот уже мост через ручей Руве, а за ним дорога, ведущая на Лаору. Мия остановилась и сказала:
— Мама, подожди немного, я выстираю платье. А то болотная грязь совсем засохла и мешает двигаться.
— Хорошо, — согласилась Дина и встала на мосту, ожидая дочь.
За мостом на окраине леса, росло старое, толстое дерево. На его могучих ветвях, в такт ветру покачивалось несколько человеческих тел в странной, не агенорской одежде с капюшонами. Одежда была создана из диковинных полупрозрачных материй и отражала окружающие цвета, делая мертвецов неприметными. Их кожа, напротив, была бледно-серой и высушенной, а лица выглядели лишенными всех жизненных красок. Эти люди были старосферы Унку из племени Фир. Их поймали и повесили здесь агеноридские солдаты.
Четверо воронов сидели на ветвях и поклевывали остекленевшие очи повешенных. Дина посмотрела вниз. Там у ручья, ее дочь сняла заляпанное засохшей, болотной грязью платье.

«Как же ты исхудала, доченька моя», — подумала она, глядя на щуплое тельце девочки, на проступающие под бледной, почти серой кожей, кости и тонкие ручки и ножки. «И почему же она так удивительно похожа на старосферку?»
Мия постирала в ручье платье. Темная грязь поплыла вниз по течению. Затем, хорошенько его отжав, надела. Красивым, резным гребнем расчесала свалявшиеся волосы.
— Думаю, оно по пути высохнет.
— Не простудись. Я вижу, ты все время носишь гребень с собой.
— Конечно, — ответила девочка, — ведь он такой красивый. К тому же ты мне его подарила.
— Я рада, что тебе нравится мой подарок, — сказала мать и добавила: — Пойдем домой, Мия.