Проклятье Полоза

Глава 10. Шаг 10. Узы. Рена

Рена:

— Рена-с-с-с…

О чём шумит предгорный лес? Куда зовёт грохочущий в долине водопад? Что так настойчиво повторяет усиливающийся ветер? Откуда они все знают её имя?

— Рена-с-с-с…

Голоса. Снова голоса. И ещё! Их так много! Все разные: грубые и глубокие, тихие и хрипящие, высокие и звонкие. Им не было числа, но все они настойчиво звали:

— С-с-следуй за нами-с-с…

Вокруг плотной пеленой стоял туман, но в нём больше не кружились перья и не проявлялись картинки из чужого прошлого. Не было ни несчастного заледеневшего малыша Вири, ни погибшего Руэдхи, который вовсе не являлся юному волшебнику отцом, ни обезумевшей Дэйми, безжалостно превращающей в пыль всё, что появлялось на её пути, ни осознавшего свою чудовищную ошибку О’дара, согласившегося на сделку с демонами, лишь бы спасти погибающий мир ценой смерти возлюбленной. Все они растворились в густой мгле, и лишь в отдалении ещё смутно различались их неясные, полные горечи и скорби отголоски. Но если прошлое меркло и угасало, то настоящее застыло, затаилось, словно выжидая какого-то момента или шага. Туман будто бы нарочно не выпускал, желая поведать о чём-то ещё. О чём-то нуждающемся в Истине не менее запутанного прошлого шамана.

Бестелесные голоса всё манили и тянули за собой, и Рена уступила. Она устремилась за ними, как щепка, подхваченная бурным течением реки. И её несло всё дальше и дальше, и от этого вдруг стало невероятно легко. Она ощутила, что узнала ответ на свой невысказанный вопрос, куда раньше, чем увидела подтверждение сквозь дымку рассеивающегося тумана. Ей не нужно было прятать свои радость и ликование, когда стали проявляться знакомые очертания. Её ждали, она чувствовала это каждой клеточкой своего тела, возможно, именно потому Рену вовсе не пугал собственный порыв слиться воедино с великим божеством. Разве не этого желала каждая змея и наг, не это ли было конечной целью их жизней? Рена отчётливо видела его перед собой: гигантскую змею с горящими жёлтым пламенем глазами, туго скрутившуюся кольцами в подобие башни, на вершине которой возлежало священное яйцо. Вездесущие голоса тоже обрели материальный облик, превратившись в собратьев. Тысячи и тысячи змей спешили добраться до Полоза и раствориться в разноцветном море, окружавшем его. И Рена была среди них, она была одной из них, она была ими. Лишь клочья тумана, всё ещё встречающиеся на её пути, невольно отвлекали. В дымчатых облачках пролетали знакомые лица и фигуры. В одном она различила девчонок, с которыми училась в Храме, в другом — жителей ближайших деревень, собирающихся на ежегодные праздники на капище. Потом пролетели подобно стайке птиц картинки прошлого, добрые и уютные встречи за одним семейным столом, увлекательные прогулки с Рэлом и поездки во Дворец Совета с отцом. А потом появилась матушка, и острое желание остановиться, свернуть с пути, хоть на время, обрушилось на Рену. Оно было оглушающе невыносимым. Руки матушки тянулись к ней сквозь туманную пелену, и Рена буквально разрывалась пополам. Часть её жаждала вновь оказаться в объятьях любимой матери, другая же мечтала только о Полозе. «Хоть на миг, на краткий миг!» — стучало в сознание и, казалось, одна часть почти победила. Чуть отклонившись, Рена устремилась к туманным рукам, но… те истаяли, подобно миражу, оставив после себя тупую ноющую боль. Нет, увы, материнским объятьям её уже не спасти. Быть может, когда-то раньше, в дни детства, когда мать казалась целым миром, а не только его пусть и очень важной частью. И теперь эта часть отмирала. Образ матери мерк, обещая вскоре затеряться с теми, другими, что проскальзывали почти мимолётно и стремительно исчезали. Заботливая тётушка и озорной и отчасти наивный брат, горячо любимый отец. А ещё всякие мелочи: дорогая сердцу рианта, уютная скамейка в саду, книги, ноты, безделушки и украшения — всё, что составляло её прежнюю жизнь, казалось, уходило в небытие. Становилось не таким важным и значимым, как когда-то прежде. Вновь и вновь перед Реной представали призрачные образы, будто надеясь, что хоть один из них поможет остановиться, зацепиться и удержаться. На секунду, на минуту, на жизнь… Но все они рассыпались, растворялись и таяли, каждый раз заставляя ощущать лишь короткие уколы сожаления. Впрочем, эти чувства почти мгновенно пропадали, подавляемые тем невероятным наслаждением и счастьем, ощущаемым от близости Полоза. Ещё чуть-чуть, оставалось совсем немного, где-то с хвост дракона, когда неясный образ вновь преградил дорогу. Рена с удивлением уставилась на него. «Этьен?» — пожалуй, его присутствие здесь, в заветном месте нагов и змей, её удивило. Разве этот эльф что-то значил в её жизни? Ответ заставил Рену смутиться. Она не желала признавать ни странных чувств, что прятались где-то глубоко внутри, ни того, что образ эльфа с каждым мгновением становился всё яснее и плотнее, заслоняя собой Полоза. В какой-то момент она ощутила, как Этьен берёт её за руку, как водит пальцами по коже. Слишком реально, почти по-настоящему! Его образ уже казался плотным и вполне подлинным. Она даже слышала его учащённое обрывистое дыхание. Он склонился над ней, и сердца, которые прежде только ликовали от ожидания встречи с Полозом, вдруг болезненно сжались, а в следующий миг оглушили набатом. Губы Этьена припали к её губам. Невозможно! Это всего лишь сон, глупое бестолковое видение, которое следовало отогнать прочь! Рена резко зажмурилась и открыла глаза.

Она ожидала увидеть перед собой всего лишь туманную дымку и тёмную величественную фигуру Полоза вдали, но вместо этого упёрлась в зелёные, нахальные глаза. Так что же из этого реальность? Краткий миг Рена осознавала себя, но новый, более смелый и яркий поцелуй расставил всё на свои места. В груди стало тесно и жарко, тело разом напряглось, но было в этом напряжении что-то необычное. Скорее, даже приятное и от того ещё более волнительное. И, возможно, именно поэтому она не спешила отстраниться от этого бесцеремонного поцелуя, хотя нечто внутри, вероятно, голос совести или разума, твердил, что продолжать подобное полное безумие! Вот только это безумие нагло поглощало её, распространяя жар по всему телу и зарождая новое, пока ещё невнятное желание. Рена не до конца понимала, с чего вдруг ей так отчаянно захотелось прильнуть к Этьену поближе, самой коснуться его кожи, пройтись ладонью по гладким шелковистым волосам. Но она не могла не заметить, что эти её неосознанные вялые порывы приводят его в восторг. В зелёных глазах плясали искры, а движения Этьена становились настойчивее. Это были уже не осторожные, несмелые прикосновения, а вполне осознанные, хоть и сдержанные ласки. И ни один из них не пытался остановить другого, и неизвестно, к чему бы это привело, если бы двери спальни резко не распахнулись, являя на порог крылатый отряд стражников.



Отредактировано: 08.03.2024