Проклятие Вудсвиля

Глава 1. Рай в изоляции

Сложно представить более живописное место чем то, что являла собой деревенька Вудсвиль. Зима здесь была короткая и безветренная. Плодородная земля давала богатый урожай. Местные обитатели, число которых уже подобралось к тысяче, жили дружно, и если кому-то нужно было построить сарай или отремонтировать дом, то делали это всем миром, где каждый помогал, чем умел. Территория деревни занимала немалое пространство, и чтобы пройти из одного ее конца в другой требовалось около получаса. Дома располагались на некотором расстоянии друг от друга, окруженные палисадниками, садами и огородами, а улицы расходились разносторонним треугольником вокруг центральной площади.

Практически все свободное пространство занимали цветы, которые словно жили своей жизнью, расползаясь по округе, заполнили не только палисадники, а и обочины улиц и базарной площади, доходили до самой речной воды и края поля. Растительность здесь вообще жила своей, неподконтрольной человеческим желаниям жизнью, а цветы появились еще прежде людей и никак не желали уступать им свое жизненное пространство, так что росли они даже среди капусты и картофеля, а то и пробивались через половицы в домах. И хоть вся эта флора временами вызывала некоторые неудобства для фермеров, все же являла собой местную достопримечательность. Особенно, когда аромат цветов смешивался с доносящимися из кухонь запахами свежеиспеченной сдобы. С наступлением же темноты, жители зажигали уличный фонарь на расположенном возле каждого двора столбе, пение птиц и гудение пчел постепенно переходили в стрекот цикад, и дневная мелодия сменялась ночной.

Словом, Вудсвиль был прекрасным местом для жизни. Был у него лишь один-единственный недостаток – отсюда нельзя было уйти. Не потому, что запрещалось, а потому, что это было невозможно. Бескрайний лес, окружавший Вудсвиль, не пропускал путников, так что отважившиеся удостовериться в этом лично, либо возвращались обратно, не успев зайти слишком далеко до наступления темноты, либо не возвращались вовсе. Бытовала легенда, что на деревне лежит то ли проклятие, то ли неверно сработавшее заклятие, с которым перемудрил вудсвильский волшебник. Но вряд ли его кто-то об этом спрашивал – местные старались держаться подальше от его жилища. Да и самого волшебника уже много лет никто не видел - с тех пор, как вся история приключилась, он жил отшельником в большом мрачном доме на холме на самом краю деревни. Никто из деревенских даже не помнил его имени. Единственным подтверждением того, что древний хозяин дома еще дышит, были регулярные записки с перечнем продуктов, периодически оставляемые на ограде ворот его дома. Деревенские ребятишки не раз закаляли смелость, карауля в кустах, когда за оставленным у ворот заказом выйдет древний хозяин. Но продукты неизменно забирала безмолвная домработница, которая никогда не заступала за границу ворот, хотя, имей она такую возможность, с радостью сбежала бы из этого склепа. На эту должность выбиралась одна из деревенских женщин. И хоть услуги домработницы волшебника не были сложнее работы любой деревенской хозяйки, должность эта была пожизненной, так что добровольцев, естественно, не возникало. Так что когда место освобождалось, замену находили методом слепого жребия.

По сути, старый волшебник был негласным хозяином деревни, так что необходимость потакать его нехитрым капризам, считалась чем-то вполне естественным и не вызывала ворчания даже у самой прижимистой хозяйки, выделяющей из своих богатых запасов для нужд старика часть продуктов или крайне редко требуемые предметы обихода.

По краю деревни, в окантовке из цветов, несла свои спокойные воды широкая река Ленивка, оканчивающаяся небольшим озером, где вечерами давали шумные концерты многочисленные лягушки. А за рекой мили на три тянулись поля, упиравшиеся в стену леса. Несколько десятилетий назад деревенские попытались немного расширить свои земли, вырубив за день несколько метров леса, но с наступлением утра, они были за это жестоко наказаны. Лес не только вернул себе отнятый людьми кусок земли, но и оттяпал втрое больший участок от полей, которые они пытались увеличить. С тех пор, подобного самоуправства вудсвильцы себе не позволяли, довольствуясь тем, что имеют. Даже появилась поговорка: «Не трогай лес, и он не тронет тебя».

Но, как уже было сказано ранее, жилось в Вудсвиле хорошо. Здесь часто устраивали праздники, фестивали и гулянья, посвященные то сбору урожая, то посеву, то медовому калачу, то цветущей вишне. Впрочем, подобные праздники были вполне заслуженными после тяжелой работы, и деревенские жители давно смирились с ограниченностью своего жизненного пространства. За исключением маленькой Астрид, которая чуть ли не с того момента, как научилась ходить, во что бы то ни стало стремилась выбраться из опостылевшего Вудсвиля.

И пока в деревне массово заготавливали яблочный сидр, она со своим другом Гансом сидела на верхушке старого дуба, всматриваясь в раскинувшееся перед ними море деревьев.

- Но ведь может быть, что там вообще ничего нет? – спросил Ганс, зажмурив один глаз и глядя на бесконечную листву из-под ладони.

- Нет, не может, - упрямо повторила Астрид, забираясь на ветку повыше, которая была уже опасно тонкой даже для веса семилетней девочки. – Должна быть хотя бы другая деревня. Не может же наша - быть единственной!

- Почему? – спросил Ганс, подняв голову вслед подруге, продолжая держать руку козырьком, от которого в таком положении совсем уже не было проку.

- Потому что ты сам видел карту в той книге мистера Скрю, где написано про разные места и людей.

- А-а, - протянул мальчик. - Я и не подумал.

- Это с тобой постоянно случается, - пробурчала Астрид и щелчком послала в его сторону желудь, который пролетел мимо.