Проклятый

Пролог

Над серебристой гладью озера плыл туман. Предрассветное небо было еще темным, но скользящие по нему облака уже затронули первые лучи солнца, горделиво выплывающего из-за светлеющего горизонта. Вокруг было непривычно тихо, словно все живое решило затаиться на это краткое мгновение рассвета. В камышах не шумел ветер, водная гладь не тревожилась медленной рябью, оставленной рыбьим плавником. Птицы замерли в густых ветвях склонившихся к самой воде деревьев. Одинокая цапля, поджав к телу длинную лапку, спала на заросшей осокой кочке, когда внезапно до ее слуха донесся слабый всплеск. Мгновение и она проснулась. В тот же миг небо озарили первые лучи солнца, пробившие толщу тумана. Птица взмыла в небо, громко хлопая крыльями, и устремилась прочь от нарушителей покоя, когда в песчаный берег с хрустом врезался нос длинной ладьи, с борта которой, осторожно, стараясь не производить лишнего шума, стали спрыгивать вооруженный люди в кожаных доспехах.

Следом за первой к берегу пристала вторая лодка, а за ней и третья. Высадившиеся торопливо поднимались по песчаной насыпи вверх, туда где, еще находясь во власти сна, расположилось большое богатое поселение с доброй дюжиной добротных домов и деревянных пристроек, за которыми, словно разбросанные по земле листья, горбились низкие домики крестьян.

Первый из воинов крадучись поднялся наверх. Присел на корточки и торопливо огляделся, всматриваясь в спящие окна домов. Прошло некоторое время, прежде чем он, обернувшись назад, махнул рукой тем, кто, находясь порядком ниже, ждал его сигнала. И тут волна одетых в легкий доспех, высоких, крепких как на подбор воинов потоком полилась на мирное поселение.

Никто не оказал им сопротивления. Нескольких караульных, выскочивших на шум, буквально смели за считаные мгновения. Скоро рассветная тишина наполнилась леденящими душу звуками – удары мечей, крики, плач и стенания…

Поселение было взято еще до того, как утро полностью вступило в свои права. Когда солнце полностью вышло, осветив золотом озеро и прибрежный лес, для его обитателей все было кончено.

Горели огнем подожженный амбар и несколько крестьянских домов. Устланная трупами немногочисленных защитников земля перед домами была багровой от пролитой крови. Напавшие грабили дома, выводили скот и молодых женщин, одетых в одни сорочки, с растрепанными волосами, причитающих, плачущих и, тем не менее, смиренно идущих за своими поработителями.

Посреди двора стоял высокий воин. Его тронутые сединой черные волосы теребил набежавший ветерок. Сняв с головы шлем, он смотрел на объятые пламенем дома. Его лицо выглядело на редкость умиротворенным. Так с ним всегда случалось после боя.

- Ульф, - возникший рядом высокий крупный воин вытер со лба пот. Светлые пряди обрамляли еще молодое живое лицо с глубоко посаженными серыми глазами, - надо убираться отсюда. Уже почти все загрузили на корабли.

- Я вижу, Свенд, - кивнул вождь в ответ, но почему-то никак не мог оторвать свой взгляд от охваченного пламенем высокого дома местного старосты. Огненные языки вгрызались в замысловатые узоры охранных рун, покрывавшие высокие двери. И ведь не помогли заклятья ведунов, вырезавших их под шепот молитв…

С каким-то странным сожалением, Ульф подумал о том, что тот, кому принадлежало это поместье, сейчас лежит в горящем доме, зарубленный его, Ульфа, рукой. Совсем молодой староста, оказавший достойное сопротивление…

Ульф невольно вспомнил глаза молодого мужчины. Даже в минуту смерти в них не было страха. Это были глаза сильного человека. Достойного противника. Такого убить честь для любого воина. И все же, отчего-то вождю было не по себе.

«Я становлюсь излишне мягким. Наверное, старею», - подумал Ульф и уже вслух добавил: - Огонь – хорошее погребение, - он намеревался было идти в сторону берега, туда, где на спокойных волнах качались его нагруженные награбленным корабли, когда рядом мелькнула тень, словно сотканная из дыма и пепла. Ульф почувствовал, как что-то острое коснулось его шеи и невольно потрогал это место рукой. Взглянув на пальцы, вождь увидел кровь.

- Всего-то порез, - произнес он и взглянул на ту, кто нанесла ему удар.

Перед ним стояла молодая женщина в рваной одежде. Он увидел кровь на ее ногах. Глаза женщины горели безумием. Схватившись за рукоять тонкого костяного ножа, она стояла перед ним, ощерившаяся, с лихорадочно блестящими глазами и с ненавистью смотрела ему в лицо. Но, прежде чем женщина смогла повторить выпад и нанести новый удар, ее перехватили чьи-то руки. Свенд на этот раз оказался проворнее. Нож был выбит из женской руки и отброшен в сторону.

Истошно завопив, она принялась извиваться, пытаясь вырваться, а Ульф просто стоял и смотрел на нее. Затем, внезапно, осел и повалился на землю. Свенд в удивлении едва не выпустил дьяволицу из рук и миг спустя истошно завопил, внезапно осознав, что на его глазах только что произошло нечто ужасное.

Сбежавшиеся на крик воины окружили своего предводителя. Один из них, совсем еще юный, только вышедший из детского возраста, упал перед Ульфом на колени, и едва заглянув в застывшие глаза мужчины, внезапно издал страшный рык и поднял забрызганное кровью лицо.

- Кто? – закричал он, вскакивая на ноги.

- Она! - Свенд дрожащими руками толкнул свою пленницу вперед. Женщина упала на колени, рядом с мертвым вождем, но тут же подняла глаза на окруживших ее захватчиков и дико рассмеялась.

- Трор, она безумна! – сказал кто-то из толпы, обращаясь к сыну вождя. Тот подскочил к женщине и, схватив ее за волосы, с силой дернул вверх, заставив подняться на ноги.

- Дура! – прошипел молодой воин и со всего размаху ударил ее по лицу. Удар оказался такой силы, что голова женщины откинулась назад. Она непременно бы упала, если бы Трор не продолжил ее держать.

- Что ты сделала с моим отцом? – зарычал юноша, глядя в ее глаза, полные безумия. Женщина согнулась от боли, при этом продолжая смеяться. Трор успел увидеть, что сотворили с ней люди Ульфа, но сейчас почти не испытывал жалости. Не когда рядом с ним лежало тело отца. Мертвого отца!