Пропажа

Пропажа

В «Центре Спасения Фантастических Существ», или как называли его сокращённо (одни с умилением, а другие с насмешкой) – «ЦэСэФэСэ» в то утро царил бардак.

Нет, в «ЦэСЭФэСэ» бардак был верным и постоянным явлением: то тритоны своей чешуёй забьют канализационный сток и устроят поток, то единорог случайно в стену врежется и опять лог отломит, то снежный человек вшей найдёт у себя и выть начнёт… и вроде бы удивительные создания, ну если все по одиночке и подальше от Центра, а вот все вместе – сущий ад!

Хотя нет, не ад. Одно время жил в «ЦэСэФэСэ» чёртик один – маленький, рогатенький, чёрненький – классический, одним словом, и то взвыл на третий день и попросился в преисподнюю. Плакал чёртик долго и убедительно и Шеф махнул рукой – пусть идёт уже, надоел!

И вовремя ушёл ведь, зараза! Привезённая с каких-то диких югов ведьма Банши верещала на весь Центр полдня, пока её, наконец, не нашли чем заткнуть. Она не поддалась ни на уговоры, ни на угрозы, и только увесистый кулёк с мороженым возымел действие – жадная ведьма проглотила его в один миг и благополучно охрипла.

–Наконец-то, – вздохнул тогда Шеф и от души отвесил подзатыльник одному из исследователей Банши, а затем передразнил: – спасать её надо, срочно! Всего шесть особей в природе осталось! Тьфу!

Покачивая головой, Шеф ушёл прочь, а Банши шипела в своёй клетке и бесилась, не находя никаких сил, чтобы снова завыть-заверещать.

Или вот ещё – поймали как-то Домовёнка. Обычный, добродушный по сути, но лукавый на вид, поставили этого Домовёнка над хозяйством в «ЦэСэФэСэ». Решение это имело две причины: во-первых, в отличие от всяких гидр или василисков Домовёнок не нуждался в яром и тщательном уходе, к тому же не нёс опасности как кентавры или дриады. Во-вторых, над хозяйством «ЦэСэФэСэ» надо было кому-то следить, но предыдущий завхоз благополучно выпрыгнул в окно, вопя, что боле так не может.

Никто особенно и не расстроился, ибо не могли уже все, а завхоз выпрыгивал с первого этажа. Но порыв был оценён, и Домовёнку предложили или работать или жить в клетке под наблюдением.

Домовёнок согласился и был лапочкой, целый месяц готовя вкуснейшие завтраки-обеды-ужины для сотрудников Центра, убираясь всюду от клеток до столов исследователей и защитников, а потому то ли звёзды сошлись не так, то ли кактус где-то не тот зацвёл, но Домовёнок взял и насыпал от души, если есть она у него, конечно, всем слабительного и, моргая очаровательными глазками-пуговицами признался в этом.

На резонный вопрос измученных сотрудников, с какой, собственно, радости, ответил:

–Захотелось.

Пришлось переводить Домовёнка в клетку и вызванивать выбросившегося завхоза…

Но сегодняшнее утро началось с бардака. Причём страшного бардака. Исчезла лернейская змея. А это плохо. Очень плохо.

Шеф поднял всех по тревоге, стянул в Центр полевых работников, рвал и метал. Большая часть сотрудников из числа тихих исследователей превратилась в тени и спешно перестала отсвечивать, молясь, чтобы их не заподозрили ни в чём дурном. Халатность – это трибунал, трибунал – казнь… мрачные перспективы!

Зато полевые сотрудники-ищейки лютовали. Пропажа лернейской змеи – это повод показать свою власть, напомнить, что значат фантастические образцы!

Шеф устроил собрание, сверкал глазами и крушил:

–Лернейская змея! Кто видел лернейскую змею? Лепницкий?

Лепницкий – исследователь лернейской живности перепугался и попытался потерять сознание. Полевой сотрудник Альбер перехватил этот порыв и упрямо, настойчиво вернул коллегу в вертикальное положение.

–Я…увольте! – лепетал Лепницкий. – Тридцать лет…да вы…да я!

–Уволю! – пообещал Шеф, но ему заметили из зала:

–Лепницкий не вёл змею. У него были только лернейские медузы и лернейские цветы.

–А ещё лернейского льва! Почему вы забыли льва? – Лепницкий вспомнил о том, что он учёный и попытался обидеться.

Но обида прошла мимо. Шеф смутился. Налетать на Лепницкого – смешного, но известного учёного – плохая идея. И в иных обстоятельствах Шеф бы себе этого не позволил.

–А змеи? – полевик Альбер вдруг нахмурился. – Кто вообще берёт в разработку змей?

Змеевики – отдел из трёх человек, держащихся тенью, тотчас оказался в прокажённом свете. Три брата заведовали этим отделом и содержали в своём террариуме всякие образцы. Про братьев было известно мало – они почти не выходили из своих подземелий и были одинаково серовато-зеленовато-бледными, имён их тоже точно никто не знал, лишь примерно. Но сейчас братья выступили в едином порыве и обрушились на прожигающих их взглядами сотрудников:

–Лернейской у нас нет!

–И не было!

–И не будет!

Выступил каждый из братьев. Но они сделали это одновременно и создали гвалт. Шеф устало потёр виски – лернейская змея – тварь необыкновенная, она приносит разрушения и ядом, и огнём, вырывающимся из каждой пасти, а их, между прочим, семь! а ещё она вёрткая, с шипастым хвостом и уродливым телом…такую и поймать было нелегко!

Один из братьев-змеевиков, чувствуя, что их убеждениям никто не верит, напомнил:

–Лернейская плюётся огнём, значит, в категории драконов!

А ведь верно! Шеф даже приободрился и напустился на отдел драконников – всю священную девятку, хранителей огнедышащих.

Девятка загалдела. Разношерстная, она возмутилась от несправедливого обвинения одновременно, принялась отбиваться.

–Она змея! Зме-я!

–Её у нас не было!

–Да когда у нас что пропадало?

–Это не наша вина!

–Друзья! – громыхнул Шеф, – кто-то виноват. Мы выясним кто и покараем. Но прежде, подумайте сами, подумайте! Опасное существо исчезло из своей клетки. Как это вообще произошло?

Это хороший вопрос. Альбер подумал, вспоминая, и заметил:

–Клетка лернейской змеи имеет только один способ открывания – сверху.

Собрание притихло. Все думали об одном. Если раньше можно было ещё предположить, что какая-то тварь просто удрала по халатности, то открывающийся лишь сверху домик – это след человека.