Прощай Дашка

Встреча

Над железнодорожным вокзалом медленно угасал летний день, в вечернем воздухе пряно пахло цветущей сиренью, которая в изобилии росла рядом с лохматыми хризантемами на привокзальной клумбе, было сезонно тепло и душно. В зал, куда вошла молодая женщина приятного вида, от стен исходила сырая прохлада, едко воняло креозотом от шпал. Она вытерла тыльной стороной ладони лёгкую испарину со лба, внимательно огляделась вокруг, ища глазами расписание поездов. Повсюду гремели чемоданы, железные ящики, гружёные на тележки у вечно торопившихся грузчиков, спешили пассажиры, кто-то громко завал Ольгу через весь зал – типичное вокзальное оживление перед отбытием поезда.

   Легко, с военной выправкой, она поднялась по железным ступенькам в пассажирский вагон в сопровождении проводника, который сразу же задвинул за собой дверь, молча показав рукой на купе номер три, в котором сидел молодой человек, смахивающий на молодого инженера после института. Войдя внутрь, она бегло посмотрела по сторонам и бесцеремонно уставилась на него проницательным взглядом школьного учителя, ему показалось, что его видят насквозь, от смущения он привстал и с улыбкой поздоровался. Небрежно кивнув головой, она села на нижнюю полку и сказала проводнику, чтобы поставил увесистый чемодан в багажный отсек.

   – Было забронировано три спальных места, – не то спросил, не то сказал проводник.

   – Я буду одна, – сухо ответила она. Старый железнодорожник понимающе кивнул головой и вышел в коридор.

   На ней было серое платье из крепдешина в мелкий горошек, на ногах чёрные лодочки со слегка сбитым низким каблучком, сидела она сжав коленки, чуть наклонив ноги в сторону, в капроновых чулках телесного цвета, элегантно обтягивающих точёные щиколотки. В её строгой манере одеваться была скрытая грациозность молодой женщины, умеющей недорого, но изящно наряжаться на одну зарплату, а полнейшее отсутствие какой бы то ни было бижутерии делало её серьёзной и неприступной особой. Уткнувшись в листы бумаг со схемами и чертежами терморегулятора, инженер продолжал изучать возможные неполадки и сбои в работе мудрёного прибора. Это была его первая командировка с завода, куда он пошёл работать по профессии сразу же после окончания политехнического вуза. С теплицы и со склада, куда была произведена поставка заводской продукции, ещё неделю назад стали поступать тревожные сигналы о сбоях в работе терморегулятора, температура не была стабильной, она беспричинно то подымалась, то опускалась, срочно требовался специалист, чтобы не месте разобраться в неполадках. После недолгого совещания директора предприятия с главным инженером было решено Семечкина как молодого специалиста послать в командировку и одновременно проверить, чего он стоит на деле.

   В свои двадцать шесть лет Николай был холостым и обзаводиться семьей не спешил, жил он один с матерью в хрущёвке, отца не помнил. Прораб Семечкин погиб на стройке в нетрезвом состоянии, сорвавшись вниз с пятого этажа, когда получал ковш с бетоном от подъёмного крана. Воспитывала его бабушка, которая жила с ними вместе, так как мать работала в бухгалтерии на производстве, да и дома бывала редко, иногда неделями пропадала у кого-то, а когда появлялась по выходным, то каждый раз подолгу ругалась с матерью на кухне.

   – Ох, Верка, смотри, в гулящую как бы ты не превратилась! – кричала приглушённым голосом ей бабушка.

   – Не лезьте не в ваше дело, мамаша, я ещё молода, и жить мне никто не запретит.

   Потом они обе плакали и пили водку, закусывая пирожками с картошкой и луком. Как-то раз, когда в духовке вызревал, покрываясь корочкой, очередной мясной пирог, он спросил свою бабу Асю, почему она мать называет гулящей девкой? Отвесив хороший подзатыльник, она пригрозила ему насыпать хорошую порцию перца на язык, если он ещё хоть раз неуважительно заговорит о матери, и тут же добавила, что вместо того, чтобы подслушивать разговоры взрослых, лучше бы он думал о своих уроках.

   В восемнадцать лет Николай пошёл в армию, служил в авиационном полку на Дальнем Востоке, после демобилизации сразу поступил в институт. Бабушки к тому времени уже не стало, он очень переживал её утрату.

   За закрытым наглухо окном купе железнодорожный вокзал продолжал жить своей обыденной жизнью: опаздывающие пассажиры, машинисты, тюки, ящики, милиционеры – всё это двигалось, кричало, падало, звало. Вскоре мягкий толчок, поезд заскрежетал своими металлическими частями и, слегка покачиваясь, как лодка в море, тронулся в путь, меняя на ходу с набираемой скоростью частоту стука колёс и, окончательно сделав свой выбор на нужном ритме, понёсся вперёд, в окне сразу замелькали деревья, поля, лес, деревеньки, длинное озеро с зарослями камыша у песочных берегов.

   Смеркалось, небо, ещё почти светлое, но уставшее от прошедшего дня, начинало томно темнеть по краям небосвода, где-то вдалеке летели ровным треугольником журавли, в замелькавших окнах деревень зажигались тусклые огни, пока всё это не слилось в один двигающийся светло-лиловый цвет бегущих огней рядом с несущимся поездом.

   – Командировка? – первой прервала молчание она.

   – Да, – почему-то сухо ответил он, не отрываясь от схем, – а у вас? – не поднимая головы.

   Не отвечая на вопрос, она стала небрежно поправлять тонкими пальцами пианистки свою причёску, смотря в маленькое зеркальце, приставленное к графину с водой. Он оторвался от чертежей, в нём проснулось дремавшее до этого мужское любопытство, он стал с интересом рассматривать её лицо. Слегка выпуклый лоб – признак ума, гармонично вписывающийся в овал бледного матового лица, маслянистые от помады влажные губы, правильный нос и выразительные серые глаза, полные неподдельной строгости, говорили о её непростом характере. Последним мазком этого чудного портрета молодой женщины была прическа в стиле бабетта, которая делала её неотразимой в глазах любого мужчины, если бы не напускное высокомерие. Оторвавшись наконец от зеркальца, она посмотрела на него вопрошающим взглядом, как бы спрашивая: а что это ты уставился на меня так? Инженер, смутившись, сразу опустил глаза, продолжая изучать схему на чертежах. Поезд равномерно, вразвалочку продолжал нестись, неминуемо сокращая расстояние от точки отправления до пункта назначения, который был настолько далёк, что предстояло запастись немалым терпением, чтобы скоротать потерянное в дороге время. Тот, кто хоть раз путешествовал по железной дороге, прекрасно знает, как она сближает людей, как они рассказывают анекдоты, удивительные истории, приключившиеся с ними, делятся едой, иногда даже с проявлением влечения, знаменитые путевые романы, тогда как в другое время, не обращая абсолютно никакого внимания друг на друга, могут пройтись рядом на улице и пойдут себе дальше, каждый думая о своём, невольно подчиняясь неписаным законам безразличия городской жизни. Их затянувшееся молчание прервал проводник, предложив чая, она отказалась, мотнув головой, он был весь в чертежах, не обратил внимания, лишь только подъезжая к очередной станции, они вдруг заметили, что начинает вечереть и пора ужинать. Инженер стал вынимать из портфеля и раскладывать на столе кусок докторской колбасы, завернутой в газету, лук, полбуханки серого хлеба и галантно предложил разделить с ним его нехитрый ужин, она же вынула из сумки полкурицы, хлеб, соль, вареные яйца и бутылку пшеничной водки, при виде которой он чуть не поперхнулся.