Прощание

Прощание

Да? Запись пошла? Ну, знаете...Как это бывает, когда ты уже начал что-то рассказывать, а это не записалось и мне приходится начинать сначала, а это...это сбивает с мысли.
     То есть точно? Ну хорошо. А куда мне говорить? В эту маленькую черную штуку? Хм. Технологии изменились, верно... Понятия не имею, зачем это, ведь вы сидите напротив.
     Значит так...Ах, что? Да, спасибо, это не помешает. Кстати, очень удобные кресла. Не такие, к каким я привык, но...тоже ничего. Мне начинать? Ну, то есть вы правда хотите это услышать? Ничто не остановит вас, да, Эльза? И вы захотите услышать мою историю во что бы то ни стало?
    Знаете, для вас я урод. Нет, не для вас конкретно — для всех Вас! То есть вы, люди, слишком сильно судите по тому, что не имеет никаких объективных значений. А это...это неправильно, подло и несправедливо.
     Что? Ладно-ладно. Замолкаю не по делу. Только факты и моя история. Нет-нет, ничего, я понимаю. Сенсацию хотите сорвать, да? Ну, удачи. Многие пытались. Но, как вы понимаете, никто и никогда...
     Кстати, как вы нашли меня? То есть я вроде никогда и не скрывался, но люди все-таки узнавали обо мне, хотя я был...я был...таким разным.
     В общем, ладно. Меня зовут(звали) по-разному. Но имя при рождении — Эверард, как бы забавно это сейчас не звучало. Да, подожду. Эверард. Э-В-Е-Р-А-Р-Д. Да, имя при рождении. При первом рождении.
      Что, простите? Ну да, вы не ослышались. Эй, подождите улыбаться! Я не псих. Ну, то есть мне так кажется. Но каждый, кто начинает слушать мою историю, улыбается. Но не потому что она смешная — а потому что она, как вы, писаки, думаете, состоит сплошь из выдумок и фантазий и ничего не представляет собой. Пустышка. Бред. Сумасшедший. Как только меня не называли, но я привык и к этому. Так, стоп, не нужно смотреть на часы! Дамочка, я все прекрасно вижу, потому что вы не первая. Далеко не первая.
      А хотя знаете что? К черту вас! К черту вас всех! Я сейчас встану и уйду, и никогда больше не буду с вами встречаться, а вы давайте, рассказывайте своим заурядным друзьям, с каким безумцем вы сегодня говорили! Да, к черту! Да, я никогда вас...
      Что? Ну. Да. Но вы хоть представляете...А? Ладно. К черту. Расскажу. Извинения приняты. Но больше никогда не смейте смотреть на часы. Меня это нервирует.
      Так о чем это я? А, да. Рождение. Первое рождение.
      Кстати, вы очень красивая. В другой ситуации я с удовольствием бы...Что? Ах, ну хорошо. Мужу привет.
     Так вот, я родился двенадцатого марта тысяча триста семьдесят четвертого года. К черту вашу улыбку! Слушайте. Я родился таким же, каким рождались тогда все дети — маленьким, немощным и кричащим. Мои родители умерли спустя несколько дней от болезни, которую все тогда называли чумой. Знаете, много кто умер, а я...нет. Хотя я не говорю вам, что я не умирал. То есть скажу позже. Что? О нет, я в этом деле, знаете ли, спец.
      Мое первое рождение было...ужасным. Тогда я был глуп и слаб, и жалел я спустя многие годы, что чума не унесла мою жизнь вместе с жизнью многих других людей. Хороших людей. Добрых и порядочных. В общем таких, каким я еще не стал. Что? Это не важно. Ну правда, не имеет значения. Ну нет, я не буду о таком говорить...
     А-а, к черту. Да, внешность у меня была другая. В этом суть перерождения. Я умираю одним человеком и рождаюсь другим. И, вы знаете...Так, стоп.
     Еще одна улыбка — и я ухожу отсюда. Я не шучу, Эльза. Мне плевать на вас. Я пришел сюда лишь потому, что вы просили меня — и теперь вы вздумаете смеяться надо мной? Я этого не собираюсь терпеть. У вас остался последний шанс выслушать мою историю.
     Так вот, я родился в сложное время. Сложное оно было не потому, что родители мои не занимали никакого поста, и вся жизнь их была рабским подобием на человеческое существование — о нет, не поэтому. Тогда я этого не понимал, но я был...был никем. Маленький бедный Эверард, не умеющий читать и писать, чья жизнь была ограничена лишь участком земли, из которого нужно было выжимать как можно больше. Меня взяла к себе на воспитание сестра моей матери,  у которой без того было четверо сыновей, все старше меня.
     Меня унижали, потому что я не был родным их братом. Часто меня избивали, а я...я был самым маленьким и голодным, самым злым и самым одиноким человеком в той семье. Помню, однажды меня избили и бросили на улице, как собаку — сестра моей матери тогда, как я помню, задержалась в небольшом городе рядом, а я лежал в грязи, мои ребра были переломаны, а кровью из головы можно было заполнить ведро. Тогда, я помню, я лежал и думал : «Это конец». Черт, как я ошибался! И как бы хотел бы сейчас я умереть тогда. И умереть навсегда.
      Что? Да ладно вам, серьезно! Пусть моя история и выглядит как полнейший бред, но это действительно так. Ну стойте, Эльза, хватит меня перебивать! Вы думаете, я в состоянии рассказывать, когда вы постоянно лезете со своими вопросами? То-то же. Ладно.
     Я прожил...недолго. Нет, дело все в том, что меня подкараулили. Убили. Лет мне, кажется, было около двадцати, или больше...Не помню. Факт в том, что последнее, что я помню из той жизни — это как сестра моей матери отправляла меня на ярмарку, которая открылась неподалеку. Я шел пешком, а медяки в моих карманах предательски побрякивали — наверное, именно так меня и вычислили. Их было много, и появились они незаметно. Они начали угрожать мне, слегка постукивая меня палками. Ха! Знали бы они, как меня взгревали дома, они бы увеличили свою силу, Эльза. Но речь не о том. Как только они поняли, что я скорее умру, чем расстанусь со своими грошами, главный сказал:
      -Заканчивайте.
      Потом свист камня, глухой удар...и темнота. Я лежал долго, очень долго. Это...это было странно. Я слышал какие-то голоса и звуки, и, что самое ужасное, я видел вспышки. Вспышки света, неяркого, блеклого, но ослепляющего в этом ужасающем мраке. А потом...Потом я родился. Опять.
     Когда я родился, первым, что я увидел, была ночь. Ночь надо мной и яркие звезды, а воздух...Он отличался от того, каким я дышал прежде. Но это не все. Казалось, все стало иначе. Я...я лежал и мне захотелось закричать, и, знаете, Эльза, - я сделал это. Но голос был не моим. Голос был пронзительным, громким и чужим.
      Я попробовал встать, но не смог. Я попробовал сесть — и опять неудача! Все тело ныло, и мне было холодно, но одежды на мне не было. Это было...так необычно. Так странно. Я гадал, что могло со мной приключится, почему еще недавно я был взрослым, а теперь...
     Я понял, что я стал младенцем.
     В то время колдунов и магов не особенно любили, Инквизиции еще не существовало, но люди ужасно не любили все эдакое. И я в том числе. «Колдовство!» - думал я. Я хотел позвать на помощь, но из меня мог вырваться только крик.
     Надо мной склонилось лицо и прошептало мне в лицо неразборчивую фразу, которая оставалась мне непонятной. Лицо было большим, словно у великана, и язык, на котором это лицо сказало что-то мне, был отвратителен. Но одно слово я запомнил. «Морис».
     Вам еще не надоело, Эльза? Тогда я вкратце расскажу вам о моей второй жизни. О жизни Мориса из Руаны. Да, второе мое рождение произошло в другой стране — и что с того? Это не имеет значения.
      Что действительно имеет, так это то, что я родился. Я заново родился, понимаете? Но в этот раз все было иначе. Я помнил свою предыдущую жизнь, помнил, кем был, и отчаянно не понимал, почему я снова стал ребенком. Мои новые родители любили меня, а я любил их, но это...это было сложно. Моим первым словом было «почему». Представляете? И я расспрашивал их. Чем больше я становился, тем больше я мог сказать им, а мои родители...Они считали, что я рос безумным.
      Они полагали, что ребенок, который утверждает, что он уже жил раньше — не может быть нормальным. Но они все равно любили меня. Ха! До тех пор, пока у меня не появилась сестра. Мне было тогда уже около десяти лет. И, знаете, что самое отвратительное?
      Мне могло бы уже быть тридцать. Я мог бы быть уже взрослым, а я...А я рос Морисом из Руаны. Морисом Безумцем, как меня называли все остальные. Ну, то есть не то, чтобы все...Хотя нет. Все.
      Понимаете, все дело в том, что я говорил. Я всем рассказывал о своей прошлой жизни, причем рассказывал с жаром и настойчивостью, словно бы не замечая всей глупости ситуации. Нет, ну правда — человеку дана одна жизнь, верно ведь? А мои речи выглядели безумными.
      Скажем так, Эльза — во второй жизни мне опять не повезло. Ну, почти. Не повезло мне с тем, что тогда называли «одержимостью».
      Ну да, сейчас это называется по-другому. Иногда любовью, иногда страстью, иногда глупостью, но...вы поняли, да. Первую жизнь я закончил в самом ее расцвете, когда душа моя требовала найти себе пару. Мне было двадцать, а я тогда еще не видел совсем женского тела. Ну что еще, Эльза? Тогда были другие времена.
      Но во второй жизни дела шли не лучше. Моим прозвище было Безумец, не забыли? И ни одна, кто мог помочь бы мне скрасить одиночество, просто не могла бы лечь рядом со мной. Рядом с Морисом Безумцем. Воистину, она должна была быть или очень бесстрашной...или очень глупой.
      Ну да. Поэтому — куртизанки. И, знаете, в этом был свой очевидный плюс — им было наплевать на то, кто я, и какое у меня прозвище; на мое положение и мои пристрастия, на мою веру или ...Что? Ладно, не буду уходить в долгие рассуждения, Эльза. Вам же тоже неохота здесь долго сидеть.
      А, стоп, так здесь курят? Почему вы мне раньше не сказали? Я ведь тут как на иголках! А ну-ка угостите сигаретой, да поживее, а то старик не будет столь многословен! А-ах. Хорошо.
       На чем это я...? А, точно. Похоть. Грех. Скажу так — Морис Безумец из Руаны любил куртизанок. Они делали его немного...счастливее. А знаете, что еще он делал за всю свою жизнь? Я, то есть Морис, с годами начал разочаровываться в жизни. Представляете? Начинался 15 век, а я уже был полностью разочарован в жизни. Я боялся. Того, что будет потом. После смерти. Ведь если это уже произошло, значит это может опять повториться, так ведь?
      Ну да. Раз двенадцать или около того. Ладно-ладно, вперед не забегаю. В общем, Морис Безумец умер, не оставив после себя ничего. Умер он пьяным и несчастным, потому как думал он, что смерть принесет с собой кое-что еще. Кое-что похуже.
      Именно! Новую жизнь!
      И я родился вновь. Опять. 26 ноября 1423 года. Но, знаете, все в этот раз было иначе. Я почувствовал это, только открыв глаза. Все та же беспомощность, тот же шум в голове и слабость. Правда, перемены ощущались безошибочно. Я родился существом другого пола.
      Не улыбайтесь, Эльза, это не смешно. Ну, то есть забавно, конечно, но все же. В ваше время это выглядит немного неуважительно к собеседнику. Да, да, понимаю.
      Итак, жизнь третья. О, а можно я буду давать всем своим жизням какие-нибудь названия? Первая будет «жизнью-открытием», вторая «жизнью — разочарованием». А вот третья...третья будет...ммм...да! Жизнь - «удивление»! Что? Эх. Ладно, давайте без этого.
      Вы заметили, что по большей части я описываю не события, а впечатления и эмоции от всех этих кошмаров? Да, верно. И вы наверняка захотите проверить меня, спросив невзначай, где именно я был году эдак в 36? Но я все помню, Эльза, и с уверенностью отвечу, что 1436 год я встретил в публичном доме близ Винчестера, что в Англии. Простите, Великобритании. И знаете, тогда я был в публичном доме не как посетитель. Что, хотите понять, как так вышло?
       Я родился Элеонорой Бекк в 1423. Смирившись с уготованной мне участью, я начал привыкать к своему новому строению, этой странной и загадочной физиологии, до этого мной не изученной. Это было...необычно. Порядка пятидесяти лет жил я в мужском облике,  и эти перемены сказывались на моей личности...весьма странно. Я много разговаривал с моими новыми родителями, но, помня Мориса, я зарекся никогда больше не упоминать о своих прошлых жизнях. Я много спрашивал и на многое получал ответ. Я хотел было получить ответ в религии, но не нашел там и намека на перерождение души.
      Странное это было время. Действительно странное. Люди горланили о грядущем конце света, который должен был наступить к 1500 году. В душе я молился, чтобы так и случилось -  потому что, сказать по правде, уже тогда жизнь мне наскучила. Ну, то есть было лишь чувство вседозволенности — я мог гулять, убивать и умирать — и все же оставаться в каком-то смысле бессмертным. Но было одно «но». Детство.
       Ох, его я ненавидел. Конечно, за это время можно было выучится новому языку или отдохнуть от взрослого общества — но меня тяготило это. Проще было, когда ты взрослеешь — ты уже можешь жить, как это сейчас говорят? «На полную катушку»? Вот именно так.
      И, знаете, Эльза, хоть жизнь мне и наскучила, но было в ней что-то такое...неуловимое, о чем нельзя сказать словами. Уверяю, нельзя! У меня просто не хватит словарного запаса, чтобы описать подобное. В каждой, уверяю, в каждой моей жизни было нечто такое, что подогревало интерес к последующей жизни — было ли то какое-нибудь великое открытие, священная война или, например, физиология Элеоноры Бекк.
      После пятидесяти лет бытия мужчиной, Эльза, переход в женщину был...незабываем. Вы — поистине необыкновенные существа, прибывшие с другой планеты! Ваши эмоции и ваши переживания, ваши мысли и домыслы...Это что-то волшебное.
      Если бы верховный Бог вызвал меня к себе и спросил, мол, скажи мне, Эверард, за столько лет разве не понял ты смысл жизни, то я с уверенностью ответил бы ему: Смысл есть. Нужно только родиться женщиной!
      Нет, я правда так считаю, Эльза! Но это осознание пришло позже. Исключительно позже. А тогда...я получал удовольствие от женского существования в другом. То, в чем нашла себя Элеонора Бекк. В похоти и блуде.
      Вы сами женщина, Эльза, причем и красивая, так что я не вижу смысла говорить вам, почему мне это нравилось. Но у мужчин все...слабее. Так блекло. Так...быстро. Мы, мужчины, не могли наслаждаться так, как вы, женщины. Да, я все еще об этом. Элеонора Бекк была чем-то большим, чем раскрытием моего сексуального потенциала — она была проводником по ту сторону удовольствия, ранее мне неизведанного.
       И, скажу честно, мне нравилось заниматься этим делом. За деньги. С богачами и бедняками. С уродами и красавцами. Потому что это было...правильно. Я помогал другим людям и помогал себе не...не заблудиться в этой череде из пустых жизней.
       Ох, сколько бы я отдал за еще одну такую жизнь, Эльза! Все бы на свете, честное слово! На моей памяти, это одна из трех жизней, которая была мне по душе, одна из тех жизней, которой я наслаждался по-настоящему!
      Но все хорошее когда-нибудь проходит. Так прошла жизнь и Элеоноры Бекк. Ее жизнь была яркой вспышкой, за которой последовал мрак...И это было очень...печально. Но зато я кое что извлек из этого — я научился ценить жизнь, пусть хотя бы немного, но все же...
      Она прожила на удивление долго — до шестидесяти двух лет. То есть на тот момент моему разуму было уже...около сотни. А это долго. Безумно долго, Эльза, вы даже не можете представить, насколько. И, когда я родился в четвертый раз, солнечным и радостным утром 1485, я твердо для себя решил:
      Я попробую быть счастливым. Но, как вы поняли, в случае со мной такого не может быть — никогда. Потому как именно тогда, как решился быть счастлив, я родился человеком, который по определению не мог быть им. Я родился незрячим.
      Да, Эльза, да. Это была удивительная жизнь, полная странных образов и событий. Жизнь, полная унижений и боли. Мне приходилось просить милостыню, чтобы выжить. Я голодал. Я был никем, воспитанный такими же безликими людьми. Но, с другой стороны, я понимал, что все это пройдет. Закончится, как обычно.
      Стихийные бедствия, приливы и отливы, круговорот земли вокруг Солнца и мое перерождение — вот то, что никогда не менялось. Этот процесс был ужасен, просто чудовищен, и я был долгое время уверен, что это проклятие за какие-то грехи мои, но на деле...Я постепенно привыкал к этому. Но я и боялся. Ну, слегка, конечно. Чего? Того, что это прекратится. Я не боялся умирать, потому что знал, что впереди будет что-то еще.
      А боялся я того, что я, возможно, единственный на свете с подобной проблемой. Что мне никогда не найти того, кто меня выслушает или поймет. Я не боялся смерти — я боялся жизни. И того, что она может со временем со мной сделать.
      Но вернемся к слепому. К Жюберу. Он прожил жизнь ...увлекательную. Лишенный, зрения, а следовательно счастья — так казалось. Одинокий и голодный, слепой и нищий — но по своему счастливый!
      Что? Вам не понять этого, Эльза. Это...это словно дивный новый мир предстает перед вашим воображением, мир звуков и запахов, существующий лишь в твоей голове! Тем более мне было комфортнее, чем остальным слепым. Я-то видел этот паршивый мир. И в темноте, поверьте, он гораздо, гораздо...Лучше.
      Жизнь Жюбера оставила на мне своеобразный отпечаток. Хотя давайте будем честными — каждая из жизней оставила что-то такое неуловимое и возвышенное, вроде отпечатка или же...оттенка, да назовем это так. Оттенок давно прожитой жизни — в этом есть что-то романтичное, не правда ли? Вот то-то и оно, Эльза.
      Пишем дальше? Идет. Я жив сейчас — я был жив и тогда. Пресытившись женской жизнью, мне досталась жизнь нищего попрошайки, но я не унывал. Я с нетерпением и каким-то сладострастным злорадством ждал от судьбы вызова. Я уже прожил жизнь ущербную, безумную, прекрасную и необычную. Что ждало меня дальше?
      Вы можете верить, а можете и нет, но впервые я родился в семье, которой заслуживал. Ох, да. Я родился в царской России, в семье «боярина». То есть феодала. То есть жизнь меня ожидала в подушках и роскоши, представляете??? Но конечно же, такого не случилось. Ну да, переворот. Представляете, как подло убить младенца? Если честно, я до сих пор в шоке. Это была единственная моя жизнь, продлившаяся чуть более двух месяцев. В общем, я разочарован. До сих пор. И до сих пор я не попробовал эту «волшебную» русскую икру — и меня это ужасно раздражает.
       Так, что там по времени? Немного? Ладно. Хорошо. Я кратко — договорились? Как никак, Ваше время — бесценно, а мое...так мимолетно. Ха-ха, верно. Еще бы им не стать после такого, да? Кстати, вы больше не улыбаетесь. Это не может не радовать.    
       Я не буду говорить вам обо всем, что со мной было. Ну-у, да. Кем? Моряком. Да, классная была жизнь. По-настоящему, да. У меня была борода и морщины, и исходил я наверное все моря на свете. Даже Северное, ха! Служил у короля, как нам говорили. И утонул, да.
       Я прожил жизнь великого человека, правда всего одного, я говорил? Участвовал в Англо-Испанской войне в возрасте 17 лет, находясь в теле Фредерика — и погиб, конечно же. Но, открыв снова глаза, я родился Робертом Гуком. Ну да, закон Гука. Здравствуйте, Эльза — это я. Опять улыбка? Да  не буду я вам доказывать. Поверите сами. Или нет — право Ваше. Интересная была жизнь. Жизнь ради науки и общества — и ничуть я об этом не жалею. Но стойте. Дальше неинтересно. Тем более Вам нужно заканчивать.
       Сейчас меня зовут знаете как? Конечно. Конечно нет. А я уже и перестал об этом думать. Ну да, об именах. Зачем они? Вот же. Я потерялся во времени — и живу очень уж долго. Так, стойте, последняя мысль! Можно? Ну вот, да. Долго я ее вынашивал. Долго...
       Вы меня не помните, Эльза? Ох, и долго я этого ждал! Ну вспомните! Задумайтесь. В глаза гляньте. Нет? Это плохо. Ну, объясню. Моя душа бессмертна — и я встретил такую же. Ту, что всегда была рядом со мной. Из-за любви или же ненависти. Но она всегда возле меня каждую мою новую жизнь.
        Первый раз эта душа была душой разбойника. Потом — епископа, который выносил мне приговор. В жизни Элеоноры эта душа возродилась в теле молодого и пылкого любовничка, который часто приходил к ней — я узнал ее в его взгляде. Ну да. Везде. И в Вас она тоже. Да нет. Не шучу. Это видно. За долгие годы я научился находить ее в других людях.
       Вспомните. Закройте глаза, закурите, если еще не начали — и вспомните. Все пронесется — и вы поверите. Да. Я узнал Вас, Эльза. А я пойду умирать в подворотню — чтобы родиться опять. Ну да. Встретимся? Конечно. Как всегда.
       Я пойду, хорошо? А вы давайте делайте свою сенсацию. А потом умирайте поскорей.
      В следующей жизни я хочу встретиться с вами на ринге. Или влюбиться в Вас так, как в одной из жизней ранее. Что? Публикуйте, коль хотите. А потом молитесь, чтобы я не переродился. Потому что найду Вас. И заставлю Вас поверить. В следующий раз у меня-то уж точно получится.