Прощание с Каллисто

Прощание с Каллисто

Каллисто

Ширелли перебирал содержимое ящиков, сортируя накопленные в них «сокровища»: инструменты, детали устройств и механизмов, разъёмы, коннекторы и прочие, как он говорил, железяки. Со многими из них его связывали радостные или удручающие воспоминания, занятные истории и неоправдавшиеся надежды. Он хранил их в ящичках и контейнерах «на всякий случай», в надежде, что когда-нибудь понадобятся. Однако годы шли, тот самый случай не наступал, но выбросить их у Ширелли рука не поднималась.

Но всему есть предел. Теперь эти «сокровища» предстоит передать сменщику. А тот сентиментальничать не будет. Что для него цанговый захват для труб, хранящийся в контейнере R2B? Старый механизм, однажды изготовленный для высвобождения из скважины застрявшей трубы. Первое бурение получилось неудачным. И тогда решили загнанные в грунт трубы не бросать, а вытаскивать. Чтобы облегчить работу аборигенов, Ширелли придумал и изготовил этот цанговый захват. Трубы вытащили, а приспособление он припрятал – вдруг потребуется? Вот уже восьмой год, как захват ждёт своего часа. Как же! За это время скважина ушла в грунт на десятки километров, теперь в случае поломки или остановки проекта ничего уже вытаскивать не будут. Так что если он сам не отправит захват на переработку, это сделает сменяющий его Минор, который на Каллисто второй год. Толковый парень. Так же, как и Ширелли, прилетел на Каллисто с женой, оставив на Земле семнадцатилетнего сына. Дай бог, чтобы за шесть лет разлуки связь с ним не прервалась.

Стояру, сыну Ширелли, было двадцать, когда его родители отправились на Каллисто. Ничего объяснять не пришлось, сын лишь кивнул, узнав о предстоящей разлуке: пусть будет Каллисто.

Сначала обменивались посланиями часто, но с годами переписка стала превращаться в некую формальность. А после смерти Сурами и того не стало. Раз в месяц текстовое письмо в пять строк: жив, здоров, дети растут, всё в порядке. А ему писать тем более не о чем. Не напишешь же: «А вчера четверых аборигенов отправили на рытьё котлована…» Что ему, зоологу по профессии, до котлованов на Каллисто?

На некоторые «железки» Ширелли наклеивал этикетки с описанием, лелея надежду, что потребуются. Прочее складывал в углу. В конце дня приедет дежурный и отвезёт на переработку.

На Каллисто он уже четырнадцать лет. Старейший из землян – и по возрасту, и по времени пребывания на планете. Так получилось. По окончании первого пятилетнего срока они с женой собирались вернуться на Землю, но тут дали зелёный свет проекту по сверхглубокому бурению, который разработала Сурами, геолог по профессии. Она несколько лет жила этим проектом, добивалась разрешения на начало работ, выделения средств и техники. И улетать, когда все препятствия преодолены и началась подготовка к бурению, в её глазах равнялось предательству.

Под холодной поверхностью Каллисто океан жидкой воды. В принципе, возможно даже наличие жизни. Это – одна из причин, по которой было одобрено сверхглубокое бурение. На Европе при подобном бурении обнаружили простейшие микроплазмы – одноклеточные бактерии, не имеющие ни ядра, ни оболочки. Но на Каллисто добраться до океана невероятно сложно – твёрдая поверхность намного толще, чем на Европе. Там хватило двухкилометровой скважины. Здесь же предстояло бурить глубиной в двадцать километров.

Жизнь Сурами разделилась на «до» и «после». «До» — это до начала работ над скважиной. Трижды приходилось начинать заново. Скважины натыкались на «водяные линзы» – относительно неглубокие, но обширные скопления воды в толще пород. Сюрприз для геологов и неофизиков. «Крот», рывший скважину, останавливался, вынуждая нагнетать внутрь собранный на поверхности и превращённый в жидкость метан, чтобы заморозить линзу. Четыре «крота» оказались раздавлены сдвигами пород. Первоначальный план – добраться до воды за пять лет – спустя два года ничего, кроме горькой улыбки, не вызывал. «За пять лет пробьёмся» — говорили знатоки. А затем с ехидной насмешкой уточняли: «За пять юпитерианских, конечно». Пять юпитерианских лет – это шестьдесят земных.

Заканчивался второй пятилетний срок, и Ширелли с женой снова начали «собирать чемоданы». Но произошла авария – одна из многих – и Сурами попала в больницу.

Заключение врачей: «До Земли не дотянет», прозвучало беспощадно и не оставило никакой надежды. Сурами шептала ему: «Улетай, ты же знаешь, мне осталось совсем немного. Обо мне позаботятся». Ширелли пожимал плечами, продолжая проводить всё свободное время у постели жены.

Вопреки прогнозам, она протянула ещё год – гораздо дольше, чем предсказывали врачи. А потом на местном кладбище для землян, под прозрачным куполом, появилась ещё одна могила.

Так Ширелли стал ветераном города под хрустальным куполом — так принято говорить здесь из гордости за уникальное куполообразное сооружение. На самом деле купол составлен из слоёв пластика – жёстких и эластичных. Благодаря такому сочетанию попадания небольших метеоритов не страшны, отверстия немедленно затягиваются.

Ширелли готовился полностью завершить третий пятилетний срок, но внезапно подвернулась «оказия» — на Каллисто решил сделать остановку космический корабль, возвращавшийся из дальнего космоса. Выяснилось, что они могут прихватить с собой двух человек. И Нимрат, начальник станции, за глаза прозванный «Вождём краснокожих» — у землян, прошедших модификацию, кожа имеет красно-коричневый оттенок, голосом, не допускающим возражения, сказал:

— Собирайся!

Неожиданно Ширелли почувствовал себя глубоко уязвлённым. Он не был учёным – технарь – но привык, что без его участия не начинается ни один проект, не происходит никакое строительство, не отмечается ни одно событие. Стало привычным не только участвовать во всём — пусть даже номинально, как ветеран станции, но и быть на виду. Однажды услышанная фраза — «Да он здесь каждый пиксель знает» — укрепила его Эго, представление о собственной значимости.