Прощение

Прощение

Глава 1

Как же тяжело просыпаться по вечерам. Как бы мне не было противно ходить на эту проклятую работу, однако вставать всё-таки нужно. Ведь на новую жизнь нужны средства, а заработать их, кроме как на должности официантки в круглосуточном кафе пока не предоставлялось возможности.

Я Катя и мне 21. Ещё год назад я находилась в плену, где надо мной постоянно издевались. Сцены тех дней мне до сих пор снятся по ночам, от чего я вздрагиваю и просыпаюсь. Примечательно, что за всё время, когда я спала днём перед ночными сменами, подобное мне не снилось ни разу. Однако в ночное время суток кошмары приходят регулярно. При том, такие реалистичные, словно наяву.

Нет. Меня не похитил и не держал в плену маньяк. Он меня родил. Ибо моим палачом была родная мать.

Всё началось с раннего детства. Родила она меня поздно – почти в 40 лет. Отца своего я никогда не видела, и по её словам – мне повезло. Ведь, как она сказала – он её изнасиловал. Как и при каких обстоятельствах это произошло – этого она не поведала. Помню только, что каждый раз в порыве гнева она упрекала меня в том, что я похожа на своего папашу.

А в гневе её я наблюдала часто, следовательно, так же часто мне от неё доставалось. Её методы воспитания были, мягко говоря, не педагогичны, и самое страшное, что до определённого возраста я этого не понимала и воспринимала как норму.

Лишь классе в шестом я узнала, что не всех родители закрывали в подвале и морили голодом за плохое поведение. Но мать приказала никому об этом не говорить, ибо дома мне сделается от этого ещё хуже.

Кстати, за учёбу и плохие оценки мама меня вовсе не ругала. Она говорила, что все эти науки – ерунда и в жизни мне не пригодятся. Главное, чтоб я умела читать Библию, поэтому алфавит я выучила довольно рано – ещё до первого класса. Плюс ко всему, в школе меня считали чокнутой, потому друзей у меня фактически не было – лишь моя лучшая подруга Алёна, с которой мы общаемся по сей день.

Наибольшую глупость я сотворила, когда мне было 15. Мне понравился парень из параллельного класса – Толик, но я никак не решалась сказать ему об этом. И вот однажды, на День святого Валентина я написала для него записку. У них тогда как раз была физкультура, и я не придумала ничего лучше, чем зайти в раздевалку и положить листок в его портфель.

Вот только в этот момент зашёл одноклассник Толика и увидел, как я открываю рюкзак. Он тут же стал кричать, что я лажу по чужим сумкам и что-то ворую. На крик сбежались дети и, конечно, пришёл учитель. Это было самое дурацкое положение в моей жизни. Выставить себя глупо или показаться воровкой? Мне пришлось при всех признаться, зачем я полезла в чужой портфель. Далее были самые ужасные минуты в моей жизни. С тех пор я ненавижу детский смех. Как только я слышу, что где-то смеются дети – меня аж передёргивает.

Насмешки длились ещё долго. Каждый считал своим долгом подстегнуть меня и припомнить тот случай. И самое обидное, что после этого Толик ко мне так и не подошёл. Интересно, над ним также смеялись, как и надо мной? Возможно, ему было просто стыдно со мной заговорить. Я не знаю.

В любом случае, каждый раз в коридоре, когда он шёл навстречу – я отводила взгляд. Слава Богу, что тогда об этом не узнала мама. Мне бы так влетело. Ведь она всегда говорила, что нужно держаться подальше от мужчин. Что им от меня нужно только одно. И что вот из-за одного такого на свет появилась я. При том, произносила она это с таким упрёком, словно обвиняя в этом меня. Может, поэтому она ко мне так всю оставшуюся жизнь относилась?

Но теперь её нет. Хорошо это или плохо – я не знаю. Но рак не спрашивает у своего хозяина, когда к нему можно прийти. С одной стороны, я долго не могла привыкнуть, что я теперь свободна. Ведь даже находясь в последние месяцы в прикованном к постели состоянии, она всё равно держала меня в ежовых рукавицах. На минуту задержалась, не так посмотрела, не той температуры чай – лавина гнева обрушивалась на меня и накрывала с головой. И пусть у неё уже не было сил наносить мне физические страдания, но психологически она давила меня как букашку.

И может быть это не правильно, и Бог накажет меня за такие слова, но когда она испустила дух – я на минуту испытала облегчение. Ведь в тот момент окончились и её, и мои страдания.

После школы я так никуда и не поступила, поскольку ни в чём особо не разбиралась. Долгое время работала уборщицей в магазине тканей, однако в прошлом месяце он закрылся. Относились ко мне там хорошо. Не то, что в этой бедеге. Но, деньги как-то зарабатывать нужно, поэтому и пришлось устроиться официанткой в круглосуточном кафе. Контингент там разный: от приветливых влюблённых пар до пьяной швали, распускающей руки. И Арсен – хозяин заведения, требует, чтоб я одевалась как проститутка. Мол, так будет больше чаевых, которые он, к слову, кладёт в общую кассу, дабы потом распределить среди сотрудников. Сколько из них он берёт себе – тайна покрытая мраком. Ненавижу это заведение. Хотя и работаю там всего неделю.

Надеюсь, что скоро я найду что-нибудь получше и мне не придётся терпеть на себе сальные взгляды алкашни бальзаковского возраста, которые то и дело норовят «случайно» задеть меня ниже спины.

Вот ещё один такой – дядя Вова. Сосед, чей участок примыкает к нашему, который знает меня с детства. Он часто захаживал к маме на чай.

Только на чай! Ведь, как я уже говорила, мать стремилась и меня учила держаться от противоположного пола на расстоянии. При нём она строила из себя примерную мамашу – никогда не кричала и не била меня. Дядя Вова несколько раз оставался со мной наедине, когда мать уходила на работу. Он играл со мной в куклы. Сажал к себе на колени и листал книги, показывая красочные картинки. В детстве я не видела в этом ничего такого. Может быть, в этом и правда ничего плохого не было. Ведь он всегда говорил, что любит детей, потому как своих завести так и не удалось.