Проснуться под ватным одеялом

Проснуться под ватным одеялом

Мы - это я и Надька. Я - крашеная блондинка в драных джинсах, никогда не расстающаяся с удостоверением журналиста (кстати, оно настоящее) и любимой камерой. А Надька вообще феномен. Я считаю себя красивой, потому что так говорят люди. Пока рядом нет Надьки. Когда видят ее, меня если и замечают, то лишь в том случае, если я загораживаю к ней дорогу. Даже если я при параде - а она - в застиранном домашнем халате. Короче, во времена инквизиции, таких сжигали на костре. А вообще моя подруга - это метр с кепкой, копна черных волос и пылающие глазища. При этом это чудо умудряется считать себя страшненькой и хочет быть как все, то есть как я, то есть чтобы кости торчали.

Мы возвращались довольно-таки поздно. Возвращались со скал. В поселок. Да, мы альпинистки, вернее я, а Надька сочувствующая. То есть на романтику альпийских лугов, вечных снегов, грохочущих водопадов и неприступных вершин ее безумно тянет, но вот тренироваться – нет. Поэтому в спортивном движении она участия не принимает, но в самоволки мы вырываемся чаще, чем вся федерация альпинизма вместе взятая на плановые восхождения. Короче, возвращались мы поздно…

И кое-что пошло не так. Вернее, что-то пошло не так еще вчера, когда мы проглотили в местной забегаловке по семь палочек шашлыка за счет живущего здесь со своей сборной тренера - ни к чему не обязывающий, с нашей точки зрения, жест.

Сегодня, одурев от усталости, шли по гулкому коридору молча, привычной мягкой походкой, не переключившись еще на смелый шаг по асфальту. Это-то и спасло нас от неловкой ситуации.

Вещи мы оставили у знакомого, тоже, кстати, красочный персонаж. Бывший военный, а ныне полубомжующий при местной зоне отдыха старикашка души в нас обоих не чаял. В нашем распоряжении всегда был вполне приличный (горячая вода и розетка) номер и его компания. По уговору, который обе стороны блюли неукоснительно, в дни нашего пребывания Михалыч не пил, а мы отплачивали за гостеприимство продуктами (деньги давать было нельзя - пропивал) и нехитрыми вещами, которые несложно было привезти из города, но затруднительно найти в поселке - спирали на электроплитку, мыло, батарейки, книги - в общем, что заказывали. Вечера мы обычно проводили за байками, игрой в карты. У Надьки есть удивительная особенность постоянно взрываться искрометным, заразительным смехом, а у Михалыча - удивительный дар рассказчика. В общем - это были потрясающе легкие, атмосферные часы, которые мы ни за что не променяли бы на общество молодых людей нашего возраста.

Но сейчас, сквозь распахнутую (уже странно) дверь, номера мы увидели за столом вчерашнего ухажера, бутылку водки, и Михалыча, именно в такой последовательности. Оба вели диалог в стиле "ты меня уважаешь" - видно тренер и сам успел изрядно поднабраться, ожидая нас. В том, что он ожидал нас, вернее Надьку, не могло быть никаких сомнений. Он верно рассчитал, что без Михалыча, мы, по сути, лишь две испуганные девочки, хоть и пришибленные на всю голову. Нескольких секунд созерцания этой омерзительной картины нам хватило, чтобы молча, не сговариваясь ретироваться так же тихо, как мы и пришли.

Стоял тот самый потрясающе теплый вечер конца весны - начала лета, куда податься, в принципе, не было особой проблемы. У меня, как у старожилы этих мест, было полно знакомых, Надьку счастливы были бы принять и незнакомые, стоит ей улыбнуться одной из своих фирменных улыбочек. Народ в горах дружелюбный, хоть и спивающийся, и, как следствие, занудный, чудаковатый и сверх меры общительный. Как в наши больные головы пришла идея идти на пирамиду (сегодня потрясающе виден млечный путь, а оттуда еще и огни ночного города) - я не знаю. Я воспользовалась нычкой Михалыча, которую он, очень кстати, показал мне на всякий случай. Из заначки мы извлекли четыре ватных одеяла, оттащить их на пирамиду оказалось делом техники. Надя тем временем купила несколько лепешек на ту мелочь, что мы наскребли в карманах, и в качестве бонуса за красивые глаза разжилась баклажкой молока на местной ферме.

Пирамида - это не то, что вы подумали. Это недостроенный торговый центр у дороги на перевале. Имеет форму, собственно, огромной такой пирамиды. Правда, пришлось поплутать по лабиринту лестниц (некоторые пролеты отсутствовали как таковые). Бетон матово светлел в стремительно наступающих сумерках. Свет мы не зажигали (не хочешь гостей - не подавай сигналов). Каждый следующий уровень (язык не поворачивается назвать их этажами, настолько они огромны) был меньше предыдущего. Верхний, собственно, представлял собою площадку метров 20х20, с крестообразной конструкцией из четырех стен в центре, и торчащими под углом 45 градусов стальными балками по краям, по которым, при желании, можно было "съехать"  вниз. Здесь, под прикрытием стен, уже не боясь чьих-то глаз, мы развели костер из остатков какой-то деревянной конструкции, вымели пол пучком росшей тут же пряной полыни и расстелили одеяла на нагретой за день плите. Несколько часов мы просто морально разлагались, зависнув в телефонах, пока батарейки не сели. Сон не шел. Где-то около полуночи до нас, наконец, дошло, что без душа мы сегодня не уснем. Соль разъедала царапины на теле, а многочисленные колючки и пыльца растений... ну вы понимаете. На ощупь в кромешной тьме (новолуние) мы спустились по лестницам без перил, умудрившись ни разу не заплутать. Вариант купаться в реке отпадал сразу, вы же знаете, откуда берутся горные реки? Правильно, от таяния ледников. И, надо сказать, температурой от породившего их льда они мало отличаются. Оставался нагревшийся за день бассейн на базе в полукилометре от нас. Собака на базе давно была мною прикормлена и заласкана. Плавали мы, аккуратно, чтобы не выдать себя плеском воды (реакция пьяных постояльцев на двух голых нимф эээ... предсказуема). Надька при помощи авторучек каким-то образом закрепила свою гриву в немыслимую конструкцию на голове, и теперь боялась шевельнуть этой самой головой, чтобы все это не рухнуло в воду - спать с мокрыми волосами - удовольствие не из приятных. Короче мы так и фланировали молча кругами в теплой, как молоко воде, рассекая носами отражения звезд. Потом мы вернулись, ныряя в кусты при необходимости избежать встреч с праздношатающимся народом, без приключений забрались "к себе" и уснули здоровым сном молодых растущих организмов.