Прости меня. Глазунов. Времена года

Прости меня

Это случилось, когда Анна была ещё молода, красива, легка как бабочка, и верила в любовь с первого взгляда. Той весной она влюбилась, да так, как это бывает первый раз: искренне, безоглядно, пылко. Он жил на соседней улице. Они вместе бегали к морю, на ещё пустынный весенний пляж, разговаривали, мечтали. Он мог часами рассказывать ей о современной музыке и западных знаменитостях рока. Перебирать струны старенькой гитары и знакомить её с бардовскими песнями, которые пел чудесным, мягким уже баритоном. Она с упоением слушала его рассказы о знаменитых путешественниках, о морских приключениях. Слушала не потому, что ей были очень интересны его рассказы, а просто потому, что ей нравился его голос. Она со своим абсолютным слухом разделяла людей по голосам, пытаясь сопоставить говорившего человека с музыкальным инструментом. Его она сопоставила с виолончелью.
Вот он рассказывает о бушующем шторме, и вдруг его ещё не окрепший голос срывается на альт. Отчего она, закрыв глаза, закидывает назад голову и улыбается. А он, любуясь её девичьей красотой, забавно вздёрнутым носиком и щёчками со славными ямочками, смущённо целует её в эти самые ямочки и краснеет сам.
Потом наступает её очередь, как он говорил, просвещения. Она, выросшая на музыкальных классических произведениях, рассказывала ему о красоте мелодий Баха, Моцарта, любимого ею Глазунова.
– Очень плохо, что ты не уважаешь классику. Я обожаю Глазунова. В особенности его одноактный балет «Времена года». Ты знаешь, так музыкой показать смену времён года! Это чудо. Ты чувствуешь, как зима со своими помощниками инеем, льдом, градом и снегом постепенно превращается в весну, а она с помощью тёплого ветра переходит в лето. А лето, это вообще чудо, тебе обязательно надо это послушать. Я уверена, тебе понравится!
Обнявшись, для того, чтобы согреться, они сидели на камне и мечтали. Он о поступлении в мореходку, она в музыкальное училище. Он был старше её всего на год.
Но мама была старше Анны на целую жизнь. Мама знала цену мечтаниям и прогулкам на фоне заходящего солнца.
– Выкинь этот бред из головы. В мореходку надо ещё поступить. Лучшее, кем он может стать, это грузчиком в порту.
Но он уехал в Севастополь и поступил. Они переписывались какое-то время. А потом… Толи расстояние, толи взросление обоих, толи постоянные мамины нравоучения возымели своё действие. Писать друг другу они стали реже, потом и совсем вся любовь и воспоминания о ней затерялись где-то в памяти о такой безмятежной юности.
Однажды, вернувшись с базара, мама вместе со свежей рыбой принесла новость.
– Твой-то моряк путешественник окончил мореходку, теперь бороздит морские просторы. И ждать его есть кому. А тебя забыл. Чего ты куксишься?
– Слушай маму. Мама всегда права, – противным голосом, похожим на звук измученной скрипки, на которой без удовольствия занимается гаммами первоклашка, поддерживал маму очередной дядя Жорик, который в дальнейшем так и не смог, да и не собирался стать Анне отцом, а маме примерным мужем.
Но тогда для Анны сообщение мамы было похоже на накатившуюся морскую волну. Только обрызгала и откатилась назад.
– Ты никогда не слушай мужиков. Не верь их песням в твои уши. Все они хотят, прежде всего, квадратных метров, да ещё у моря, и бесплатную кухарку в твоём лице. А я не зря на тебя всю свою жизнь положила, всю молодость тебе отдала, – учила мама, когда у Анны ещё одной весной случилась любовь с заезжим из столицы командировочным.
Тогда мама вырвала из своего сердца ещё одного претендента на метры в её действительно большой и удобной квартире, не забыв обвинить Анну, что это из-за неё уже никогда не сложится её семейная жизнь.
– Я, прежде всего мать! Я жертвую своей любовью, своим личным счастьем ради тебя, доченька.
Но у Анны она тоже не спешила складываться эта семейная жизнь. Очередной раз она влюбилась в чудного парня скрипача, с которым училась в одном музыкальном училище. Он готовился к поступлению в московскую консерваторию и усиленно уговаривал Анну готовиться вместе с ним.
– Ты чудесная скрипачка. Поедем вместе в Москву. В нашем городишке никаких перспектив. В лучшем случае ты будешь преподавать сольфеджио в музыкальной школе, потому кому здесь нужна настоящая музыка?
Анна согласилась. Ей нравился этот серьёзный парень, скрипач. Ей нравились его родители. Лёгкие характером, улыбчивые и добродушные люди. Вместе с Эдиком душа её парила, ей хотелось играть, играть и играть, несмотря на боль в пальцах, на постоянно рвущиеся смычки. Она жила мечтой вырваться из этого маленького скучного курортного городишка, как птица из клетки. Она жила в преддверии свободного полёта.
В её душе звучало «Лето» Глазунова из «Времён года». Исполняя эту пьесу, ей виделся расцвет природы. Вот полетела бабочка, перелетая с цветка на цветок, стрекоза с прозрачными крыльями зависла над распустившейся мальвой, ласточка свила гнездо и кормит появившихся птенцов. Сам воздух, смешанный с запахом моря, был таким лёгким, что казалось, попади в его тёплый поток, и он сам унесёт тебя в мечту, где тебя ждут новые свершения, новая жизнь.
Только когда было суждено разрушиться всем мечтам, а это случилось в день запланированного отъезда в столицу, Анна поняла коварный замысел матери. Всё время сборов и подготовки к отъезду она с улыбкой наблюдала за дочерью. Но в тот день, когда Эдик нервно ждал её у вагона с билетами в руках, мать, сказавшая Анне, что на минуту сбегает на рынок за продуктами в дорогу, пропала. Но когда пришло время ехать на вокзал, Анна обнаружила пропажу паспорта, остальных документов и денег, выделенных ей матерью на первое время.

Анна долго сидела на чемодане у закрытой двери. Но когда поезд, на котором она должна была въехать в новую главу своей жизни, стучал колёсами по рельсам уже далеко от города, вернулась совершенно спокойная мать. Она, как ни в чём не бывало, словно ничего не произошло, тихо напевая какую-то мелодию себе под нос, прошла на кухню и стала вынимать из сумки купленные продукты.
– Зачем? – только и могла спросить её Анна.
– А ты не понимаешь? А если он там бросил бы тебя? А ты, что хотела? Вернуться назад с ребёнком? Он ладно, признанная местная знаменитость. А ты? Кто ты? И потом, ты подумала, на кого ты меня оставляешь? Я тебе всю жизнь отдала. Я тебя вырастила, выучила. Одна. А ты знаешь, как это тяжело? Ничего, переживёшь. Ещё спасибо скажешь!
Дальше Анна не стала слушать мать. Дальше она всё наперёд знала, что та скажет. Но вскоре Анна поняла, что участь матери одиночки не избежит и её. Сначала её охватил испуг.