Против богов

Глава 5

Глава 5

Ой, вы ж, грезы девичьи. То во сне придут, то под красным солнышком тают, что туман речной. Сладко да складно мечтается девке румяной, покуда под кровом отчим живет. Чего только не привидится. Таких и сказок народ не расскажет, каких себе девка надумает. О женихе-королевиче, да о доме – дворце белокаменном, о чудесах расчудесных, что во сне приснились. Да и пусть мерещится доля лучшая, всё жить веселей. На то и юность зеленая, чтоб сказками тешится. Придет пора, так правда-то и откроется, да грезы разлетятся. А пока мамка с батькой рядом, пусть сны свои смотрит, сердешная, да в морок их верит.

Так и Эринка  на грезы свои любуется, да в чудо верит. А покуда день миновал, прошла неспешно ноченька, сны тревожные навеяла. Что видала, к утру позабылось, а на душе тяжесть осталась. Глаза Эринка открыла, в окошко глянула, солнышко уже лучиками первыми небо раскрасило, тьму разогнало, дню новому начало положило. Села на кровати девка, ладонь к груди прижала и шелохнуться боится. И страшно ей, и сладко, а почему, понять не может. Так и сидела, в окно глазела, пока матушка снизу не крикнула.

И покатился день своим чередом. Мамке помогла, к скотине да птице горластой сбегала, в доме прибрала. Между делом к Унке заглянул, красе подругиной подивилась, поохала, на платье расшитое глядючи. Сережки с бусами перебрали вместе, косы лентами оплели. А как иначе, коли день у Унки радостный? Видар со сватами прийти обещался. Вот и не в себе подруженька. По дому, как угорелая мечется, причитает, из рук всё падает, только успевай подхватывать. Мать ее посмеивается, батька глядит строго, а Эринка за Ункой следом, успокаивает.

- Ох, и боязно мне, Эринка, - Уна в комнатке своей на постелю села, руки на коленях сложила и глядит испугано. – А как не придет? Вдруг передумает? И что делать-то тогда?

- Придет, - отвечает подруга уверено. – Уж вся деревня знает, что Видар деньки считал, сыскаря дожидался. Быть тебе счастливой, подруженька.

- А ты как же? – Унка глядит с жалостью. – Мне-то, вон, счастья воз, а тебе пригоршню?

Вздохнула Эринка, да и улыбнулась, тоску скрывая.      

- Не бывать тому, - Уна ногой топнула и снова собой стала. – Завтра же вместе в город напросимся. Теперь уж проедем. А коли завтра не получится, то и послезавтра сгодится. Всё одно со жрицами поговорим. Не может быть такого, чтобы духи нам так разно судьбу показали.

- Так ведь у каждого своя судьба, Унушка. Видать, мне на роду написано с нелюбимым жить, в тоске по любимому сгорая.

Сказала Эринка, а у самой слеза по щеке потекла. Отвернулась девка, будто в окно взглянуть хочет, да стерла каплю соленую. Не дело это. У подруги день великий, а она с горестями. Не хочет праздник портить. Пусть Унка сегодня одну радость видит.

- Ты не горюй, Эринка, - подошла подруженька, за плечи обняла, головой прижалась. – Будет и у тебя счастье свое, а уж я-то тебе в том помощница первая. Наизнанку извернусь, а придумаю, как беду на радость поменять. Веришь ли мне?

- Верю, подружка любимая, - обняла в ответ Эринка, да вместе и вздохнули.

А там и распрощались до вечера. Одна жениха ждать осталась, вторая домой помчалась, вдруг мамка заждалась, да бранить станет. А мать-то и вправду ждет уже. Смотрит лукаво, улыбается.

- Приоденься, - говорит, - доченька. В гости мы с тобой званы по-соседски.

- Да кто ж в гости днем-то зовет? – дивится дочка.                    

- А вот есть кому, - смеется матушка, да и не стала таиться боле: - К родне твоей новой идем. Пока мужики работают, Нельга нам хозяйство твое будущее покажет. Душистым отваром с пирогами сладкими угостит. Подумали мы с ней, нечего тебя толпой-то смущать. С Тилисом еще друг на дружку налюбуетесь, а пока без него походишь. Без мужиков-то поспокойней будет. Ну что глядишь на меня жалобно? Быть тебе кузнечихой, никуда не денешься.

- Да голова болит чего-то, матушка…

Врет девка, сама глазом не моргнет, да и мамка не из глупых будет. Вот дочкин умысел-то и разгадала. Взглянула сурово, да пальцем на лесенку тыкнула. Пришлось Эринке покориться. Головой поникла страдалица да к себе поплелась. Надела платье новое, вздохнула тяжко. Ох, уж горюшко. А пока одежу меняла, мать в дверях уж стоит.

- На днях в Эльград съездим, - говорит родительница, да на дочь поглядывает. – Купим ткани знатной на платье свадебное. Хочет жених твой, чтоб ты краше всех была, деньжат принес. Не скупой-то парень. Хорошо за кузнецом быть, у него и работа и деньжата водятся. Ладный муж будет.

- Про то я уж слышала, - отвечает Эринка сердито. Да ладонью рот и прикрыла. Ишь чего вышло – матери дерзит.

Лета головой покачала, но браниться не стала. Вздохнула только и вниз ушла. А девка в зеркало медное взгляд бросила. Вот уж хороша невеста счастливая, глаз не отвесть: брови насуплены, глаза тусклые, губы, как ниточка тонкая, до того сжала их. Унка петь готова, а из Эринки замогильные стенания лезут. Пригладила волосы, вздохнула тяжко и к мамке направилась.

А та уж на крыльце стоит. Лицо солнышку подставила, улыбается. Глядит на нее дочка, а матушка-то красавица! Тут уж и так понятно, за что батюшке полюбилась. Отчего упырю лопоухому не отдал. Как такую-то из рук выпустишь? Опять вздохнула Эринка, о себе напраслину думает. Другая она, мол, вот Арн и позабыл ее сразу. Так и не появился, друг долгожданный, седмица уж миновала. Обманул, видать, дух озерный. Поманил любовью чистой, да на сына кузнецова подменил. Не судьба, значится, по любви замуж выйти, а мечта лишь девичья.

Увидала мамка дочь хмурую, за собой поманила. Идут по улице, что лебеди белые. Матушка Эринку под руку держит, соседям улыбается, да поклоны отвешивает. А рядом дочь, будто тень неприметная. Глядит на нее Лета, губы поджимает, да на людях молчит. Про себя недовольство держит. Идет дочка рядом, не противится, и то ладно.