Против богов

Часть вторая. Глава 1

Часть вторая

Глава 1

Идет по миру весна, как девка румяная, подбоченившись. Капелью звонкой смеется, руками белыми снег с деревьев стряхивает, облака серые разгоняет, солнышко теплое за собой пальчиком манит. Эй, встречайте, люди добрые, вот она я, красавица, сама к вам в гости поспешаю. Хватит спать, лежебоки! Медведей растолкала, шаловливая, зайца за уши дернула, лед речной ножкой разбила, студеной воде дорогу дала. Довольно уж сидеть в унынии!

А люди-то и радуются, шапки с голов стягивают, тулупы теплые да шубы скидывают, Весне до земли кланяются. Уж и травка первая проклюнулась, почки липкие бухнуть стали, то ль не счастье? Схлынула стужа унылая, ветра да метели с собой забрала. Ходят девки глазастые, на парней поглядывают, улыбки таят. А уж парни-то, грудь вперед выпятят, кулаки упрут в боки, на девок глядя, ухмыляются. Мужики да бабы усмехаются, на молодость горячую любуются. Старики и те к солнышку доброму тянутся.

А уж ребятня-то веселая, что галчата бойкие по лужам носятся, друг на друга водой брызгают, хохочут, заливаются. А пес-то дворовый вокруг них так и прыгает, хвостом виляет от радости. Ох, потеха знатная! На заборе кот сидит, глаза важно щурит, ему прыгать не положено, что твой князь собой гордится. А уж птицы расчирикались, Весне-матушке песни поют хвалебные. Жизнь-то опять наладилась!

Отделился от ребятни малец бойкий, кота важного приметил. Шапку теплую, что мамка надеть велела, прочь откинул, волосами тряхнул, да к коту подобрался. А волосы-то ореха цветом спелого, а глаза дымкой серой кажутся. Ох, и пригож малец ликом чистым, да шаловливый больно, непоседливый. Вот и коту теперь достанется, не будет на заборах рассиживать, важностью своей хвастать.

Потянулся парнишка, хотел кота за лапу поймать, да тот возьми и спрыгни, а шалун за доску старую зацепился, так с забором-то вместе на землю и упал. Бежит из дома хозяин сердитый, трясет кулаками, плетей дать грозится. Да не боится его малец, мамка-то пострашнее будет. Как за ухо ухватится, так потом и горит ухо, как огонь красное.

Только вспомнить успел, а уж она к сыну-то поспешает, очами синими сверкает грозно. Охнул парнишка, шапку схватил да прочь кинулся, а вслед уж мамкин крик несется:

- Арн! А ну стой, поросенок вертлявый!      

- Ну, вот еще, - ворчит малец по-тихому. – Дурака другого сыщи, а мне ухи дороги. Эти сорвешь, других уж не вырастет.

Да и юркнул мышонком меж домами соседскими. А матушка-то следом шагает, ухмыляется, спуску давать не хочет. Хоть и любит сына, а всё ж за проступок и награда полагается, вот и идет мамка строгая, Арна выглядывает. А как след озорника простыл, так и остановилась, руки вскинула. А с ладоней свет зеленый полился, в ком собрался, да псом и обернулся. Бежит по улице пес зеленый, народу на радость. Вот и стоят, глазеют да посмеиваются. Не в первый уж раз шалуна пес волшебный ищет, да каждый раз потехой поиск оборачивается.

А малец-то на забор соседский лезет, в сарае чужом схорониться хочет. Да только, как на забор забрался да назад поглядел, так псу кулаком-то и погрозил.

- У-у-у, тоска зеленая!

Спрыгнул на двор чужой, к сараюшке кинулся. Дверь за собой закрыл да к ней спиной прижался. Сам-то дышит тяжко, успел набегаться. Только ведь хоть полжизни бегай, а от мамки не укроешься, враз найдет да всё одно воздаст за шалости. Чай, не баба какая родительница – жрица старшая, первая у богини помощница. А как заругает мамка, так защитники-то и слепнут будто. Ни дух сродника, ни оберег батькин супротив нее не откликнутся. А дядька-дух еще и усмехаться станет да пальцем племяшу угрожать. Такой уж он дядька Стигнард, от любой беды закроет, а против мамки не попрет. Повернулся Арнард младший, а и точно, стоит дух, посмеивается, на попытку спасения глядючи. Погрозил и ему кулаком парнишка, да губы-то обиженно и надул - сродник еще называется. А дядька головой качает, а всё одно веселится. И грози ты ему, хоть, как мельница ветряная, ручищами махай, да что ему, духу, сделается? Не улетит, не развеется, накрепко рядом держаться станет, кровью родной привязанный.

Шмыгнул носом парнишка, да кулаком его утер, после к двери развернулся, подглядеть собрался, да так на зад свой и шлепнулся. Торчит из двери голова зеленая, зубастой пастью ухмыляется. Нашел сыскарь волшебный, опять работу выполнил. А малец на него с полу сердито смотрит, руки на груди сложил да головой помотал.

- Не выйду я, - говорит Арнард, - так мамке и докладывай.

Да псу-то что? Не для разговоров послан. Дверь-то зеленью вспыхнула да и истаяла, проход открывая. Ухватил пес мальца за ногу, за собой и поволок, а как из сарая вытащил, так дверь на место и встала, будто и не трогали. Визжит парнишка, за что ни попадя хватается, второй ногой пса мамкиного по морде колотит, да только тому удары эти, что укусы комариные, даже не кривится.

- Сам пойду! – кричит малец, шапкой размахивая.

Пес его и выпустил, да только Арн идти не подумал, так и дал стрекача, да только себе хуже сделал. Отловил его пес волшебный, в три раза выше стал, да и схватил мальца за шиворот, как щенка шкодливого к хозяйке понес. Идет прислужник жрицин собою гордый, добычу в зубах тащит. А добыча опять руки на груди скрестила, ноги поджала да глядит исподлобья. Из стороны в сторону в зубах качается, хохот зевак не слушает. Ну их, ротозеев, только б зубы скалить. А позади дух незримый вышагивает, от мамкиной науки защищать не спешит.

Принес пес сынка матушке да под ноги и уложил, глядит в глаза ей преданно, хвостом виляет.

- Умница, - хвалит жрица, - а теперь домой ступай.

Пес сиянием снова стал да в ладони жрицины и втянулся. Уперла мать руки в боки, на сына сверху вниз глядит строго, головой качает.