Против богов

Глава 6

Глава 6

Вот она какая судьба-то бывает. Была Эрин девкой простой, да за князя замуж вышла. А как княгиней сделалась, так на дно речное и отправили, да только и там задержки не вышло - духом возрожденным на берег вернулась. А как в Круг Озерный вошла, так и жрицей Аридиной стала. Теперь уж не княгиня пресветлая, да не жрица старшая, а пленница у мужа любимого, себя забывшего. Ох, и закрутила судьба, переплела пути-дорожки, захочешь назад вернуться, а уж по заворотам и не выберешься. Заплутать да сгинуть можно, только уж не ищет пути обратного Эрин, вперед идет, не оборачивается.

Вот уж день один посередь врагов земли родной прожила жрица старшая, к бытью новому привыкая. А как привез ее в стан царский Арнард, так смотрела всё, приглядывалась. Да только долго любопытничать-то не вышло. Привез князь жену в свой шатер да одну и оставил. Сам к царю пошел доклад делать, как один жив остался, да где рать свою растерял. А пока не было Арнарда, ворон Михай за Эрин приглядывал, на защиту готовый кинуться. Да не заглянул никто, господского гнева убоялись, к бабе его не сунулись.

Посидела немного Эрин, попривыкла да рукава и засучила, за дело взялась. Пока Арн у царя рассиживал да байки рассказывал, мешал правду с вымыслом, жрица уж порядок в шатре навести успела. А как прибралась, так всё по-своему переставила, без дела сидеть скучно. Дома-то забот полно было: и по храму, по делам жреческим, и сын тосковать не давал, да и люди за советом шли и помощью. Вот и крутилась с утра до вечера. А тут сиднем села и не знает, чем руки занять. Потому суетиться и стала.

Вернулся Арнард, шатра своего не признал, даже вышел на улицу и обратно вернулся. Глядит на пленницу, а она ему взглядом честным отвечает, чего, мол, не нравится? А Михай-то рядом с Эрин прохаживается, крылья сложил, ни дать, ни взять – князь важный.

- Кормить меня когда думаешь? – жрица спрашивает. – С утра утробушка пустая, а дел много переделала. А ты, коль увел меня из дома, так и любезен будь позаботиться. Обещал, что жить с тобой ладно стану, да пока вот с голоду пухну.

Ворон тут и каркнул, с пленницей соглашаясь, да на плечо ей взлетел. Глядит на них Арнард, ну, чисто, заговорщики. Спелись, значится, совсем уж сдружиться успели. Вознегодовать пресветлый вознамерился, да вдруг и рассмеялся весело. А как рассмеялся, так и замолчал сразу, сам себе удивившись. Уж и вспомнить не может, когда смеялся заливисто. За столько лет улыбнуться толком не мог, а тут, поди ж ты, в хохоте зашелся на заговорщиков двух глядя. Хотел уж сказать что-то, да с языка и сорвалось нежданное:

- Забавная ты, Эринка, - так словами и поперхнулся. Опять морок странный.

Снова девка синеглазая вспомнилась с волосами ореховыми, с губами сладкими, будто ягода спелая. Мотнул головой князюшка, на ворона глянул.

- Дядька, - сказал снова, да из шатра опрометью выбежал.

Что творится с ним, не ведает, да только огонь в душе стылой свечкой маленькой зажегся. То видения перед глазами встают, а то слова странные сами на язык просится. А всё с жрицы синеглазой пошло. То ль и вправду ведьма чарами путает, то ль ото сна черного пробуждается. Да только ведь сон пресветлый за сон не считает, в нем годы последние жил. Вот и выходит, что жрица колдует, волшбой путает. И прогнать бы ее надобно, да Михай за ней улетит. Уж не вселила ли ведьма в птицу волю свою?

Стоит Арнард подозрениям своим верить пытается, пальцы на ноже сомкнул. Ежели убить ведьму коварную, то всё как прежде станет.

- Как прежде, - сам себе сказал да назад к шатру направился.

Только и десятка шагов не прошел, опять остановился. Как прежде было, вспомнить пытается, да годы последние, как день один помнит, который с каждым утром сызнова начинается. Будто в болоте увяз по самую маковку, ни волны, ни всплеска в жизни не было. А уж за день один этот столько всего почувствовал, что и за целый год не вспомнится. Убрал с ножа руку, убить-то дело недолгое. Да поглядеть охота, что еще жрица удумает, как еще досадить попытается. Усмехнулся Арнард да и пошел к кашеварам, для пленницы своей похлебки походной взять.

А как у котла объявился, так кашевары черпаки и пороняли. Когда такое было, чтоб господин сам к ним являлся? Хоть и не прихотлив Арнард, а за едой всегда наложницу с воином отправлял. Вот и глядят они с изумлением, чего ждать не знают. Да только не ко времени кашевары удивляться начали, им гнев княжеский и достался.

- Что рты раскрыли, ворон ловите? Из них потом похлебки варите?

- Да что ты, господин высокородный? – охнули кашевары. – Чего велеть изволишь?

- Собирайте свое варево, да ко мне в шатер несите. Да на двоих готовьте, не один я.

Сказал так и первым назад направился. А как в шатер вошел, так кулаки и сжал – нет в шатре пленницы. Вновь на улицу выскочил, чуть кашеваров позади поспешавших не сбил.

- Где баба, что со мной в стан вернулась? – у воина рядом стоявшего спрашивает.

- Так государь к себе привести велел, - воин ответил да от Арнарда и попятился.

Вроде сам жрицу убить собирался Меченый, а как про царя услыхал, так и взъярился. К шатру царскому направился. А как подошел, так на секиры и напоролся.

- Пускать, - говорят, - не велено. Ты уж не серчай, господин высокородный.

- В порошок сотру! – рявкнул тут Арнард. – А после по ветру развею. Прочь пошли! – Да и оттолкнул стражей царевых, а сам в шатер ворвался…

А пока князюшки не было, дело вот как вышло. Осталась сидеть в шатре мужнином Эрин, да как ушел он, так задор весь испарился. Ссутулилась жрица, будто камень тяжелый на плечи лег, да и вздохнула тяжко. На ворона глянула:

- Что дальше делать станем? – спрашивает.

Сидит ворон, на Эрин глазами умными смотрит, да ответить не может. Не дано птице по-человечьи разговаривать. Поднялась жрица на ноги, по шатру прошлась, задумалась. Не хочется ей с мужем в игры играть, на грудь броситься хочется, да сказать, как скучала по нему душенька. Как ждала его, как к богине взывала. Про сына сказать желает, сердце отцовское порадовать, да рано еще. Не спешит Арнард очухаться, воспоминания первые прочь гонит, ее в колдовстве да чарах намороченных винит. А ведь видит Эрин, что треснула корка стылая, зажегся огонек памяти. Да уж больно сильна над князем власть Алвора, так и сдерживают его путы черные. Вот и хочется жрице, в чем подвох разобраться. Отчего царь проклятый, как пиявка присосался к Арнарду? Вон, людей у него сколько, да только пресветлый в почете оказался. А там, глядишь, лазейка-то и сыщется.