Противостояние

Глава 1. Леся

Летний ветер треплет мои светлые волосы, сегодня я за долгое время решила их распустить и одеть платье. Так я обещала папе выглядеть папе на своем выпускном. Сжимаю до хруста пальцы, нельзя реветь, отец бы не оценил такое поведение. Слабость не для нашей семьи, всегда учил меня отец. Мама пыталась его вразумить, что я девочка, но отец был непреклонен. Но уже как пять лет их нет, сначала умер отец, а затем и мать ушла тихо во сне. Тяжесть их утраты давила на меня, и я хотела найти поддержку в тете. Папиной сестре, но у нее на мой счет были другие планы. Я для нее лишь средство для наживы на наследстве, что оставил мне отец, как единственному ребенку. Сначала я этого не замечала, но с каждым днем тетя делала все, чтобы сжить меня. Закрывала в комнате, забывала накормить, для всех это были воспитательные меры с неуправляемым подростком. Каким она выставляла меня для всех, чтобы оформить опекунство. Но однажды у школы меня встретил старый папин друг, еще со времен службы в армии, Соболев Николай. И я надеялась, что он мне поможет. Но, видя, что к нам приближается мой охранник, быстро передала заранее подготовленный лист с просьбой спасти.

- Леся, привет.

- Здравствуйте, дядя Коль.

Но дальше говорить мне с ним не дали, охранник быстро посадил в машину и отвез к тетке. Она нас встречала на пороге дома. Из машины она меня выволокла с криками.

- Ты что удумала, дрянь? Хотела пожаловаться, какая ты бедненькая, несчастная. Так это все мы тут страдаем от тебя. Почему ты не сгинула вместе со своими родителями? Неблагодарная.

Как понимаете, слово мне не давали сказать, а просто били, а потом запирали в комнате. Для всех синяки на моем теле были от того, что я сама падаю, ударяюсь, поэтому жаловаться учителям было бессмысленно, тетя им промыла мозги, сдобрив подарками.

После встречи с дядей Колей прошла неделя, и я стала терять надежду, что он прочитал мою записку. Боль от побоев уже не чувствовалась, она стала для меня постоянной. Уже смирившись, брела к машине, когда меня дернули в темный угол, зажав рот.

- Тихо, Олесь, если будешь орать, твоя охрана применит оружие, ты же не хочешь, чтобы кто-то пострадал.

Мотнула головой в знак согласия, и рука пропала с моего лица.

- Выход отсюда есть только через подсобное помещение на крыше. Прости, что так долго изучал, как тебя можно вытащить, и только тут из дома тебя никак, там целый двор церберов. Так что быстро за мной, и останавливаться нельзя.

Я не могла говорить, только мотала головой в знак понимания и согласия. И меня потянули сначала медленно, затем шаг перешел в бег. Болело всё, казалось, что легкие горят, но я не позволяла себе замедляться. Не прошло и секунды, ринулись за нами приставленные тетей охранники. Ощущение было, что они знают каждый наш шаг.

- Что тебе подарили недавно, Олесь, вспоминай, а лучше всё выкидывай, где-то «жучок» на тебе. Нет времени разбираться.

Я и не стала разбираться, все скинула с крыши, и тут наше преследователи, похоже, реально потеряли нас. Мы дворами уходили, оглядываясь по сторонам, когда мы добрались до его машины, нас ждала разочарование, что весь наш побег был зря. Там нас уже ждали.

- Что, мелкая шваль, думала, сможешь сбежать с ним? Нет, Леся, ты будешь жить со мной до конца своих дней и выйдешь замуж за моего сына.

- Ты с ума сошла, старая, она твоя единокровная племянница.

- Заткнись. Пока мозги твои не окрасили асфальт. Мне от нее выродки не нужны, но сыночек с ней поиграет, а потом она сама будет молить о смерти.

А я стояла и понимала, что в свои тринадцать лет смерть лучше, чем вернуться к ней, в ее ад. Но не знала только, как мне это сделать здесь и сейчас. Дядя Коля видел решимость в моих глазах, но почему-то качал головой, отговаривая и прося подождать. А потом полицейская сирена, паника у тети и ее людей, дают нам шанс уйти. Долго приходится скитаться, денег почти нет. Но дядя Коля не дает мне унывать, и через неделю мы прибывает в какой-то городок с закрытой школой для богатых деток.

- Серафима, красота моя, ты как всегда очаровательна.

Целует руки женщине лет пятидесяти с очень веселым макияжем, что я еле сдерживаюсь, чтобы не за хохотать.

- Соболев, давай без лести, ты знаешь, что я ее терпеть не могу. Говори, что ты от меня хочешь.

- Серафимушка, спрячь девочку, пока я не разберусь или хотя бы не пойму, как обеспечить жизнь Леси от ее тетки.

Она смерила меня строгим оценивающим взглядом. Сморщила нос от моего внешнего вида.

- Соболев, как ты себе это представляешь? Знаешь, сколько стоит год обучения здесь? А еще не хочу терять свою работу из-за тебя и из-за нее.

- Серафима, все возмещу. Спрячь ее. Девочке надо жить, а не страдать и ждать, что придумает ее тетка с ней сделать.

- Знаешь, Соболев, это за твои прежние заслуги. Оставляй. И езжай уже отсюда, не отсвечивай.

- Спасибо, Серафимушка.

- Все, Соболев. Давай быстрее разбирайся и забирай свою девчонку.

И так я оказалась на попечении Серафимы. Она злилась, что меня оставили на ее попечение, но обеспечила мне нормальную жизнь с одеждой, едой, обучением и без постоянного битья и унижения. Она была строга со мной, требовательна, но она была всегда рядом в качестве поддержки. Когда я подралась при всех, как и положено, был выговор, а дома учили, как это делать тихо и незаметно. Обучила женским премудростям с макияжем, прической, из пацанки сделала девушку, которой я стала сейчас.

Ветер треплет волосы летним ветерком, стою и смотрю на закат на склоне горы, куда приходила постоянно, как стала жить в этом интернате.

- Пора прощаться, Олесь.

Я разворачиваюсь и обнимаю Серафиму, знаю, что ей так же больно со мной расставаться, как и мне с ней. Как бы она ни старалась показать свою холодность, но мы сблизились настолько, что мне не хотелось ее покидать.