Проучить магистра

1. Неравноценный обмен

Настроение не задалось самого утра. А как ещё, если в день рожденья вместо выходного, как отмечено в расписании, неожиданно всплывает зачёт у первокурсников?

В восемь была вполне в форме — успела пробежаться по парку, принять контрастный душ, выпить кофе с неизменным бутербродом. Однако срывающийся голосок секретарши в мобильном застал меня врасплох:

— Инна Валерьевна! Вы уж простите, что вчера не предупредила, сама пропустила это изменение.

— Ну?

— Из ректората поступило указание о переносе зачёта в семнадцатой группе на два дня вперёд.

— Из ректората? Им-то что за дело?

— У одного из ребят там «лапа».

Всё понятно. Никакая, даже самая лохматая  «лапа» не заставит меня принять зачёт с первого раза, а вот втиснуть пересдачу в зачётную неделю — запросто. Правда, я и со второго раза не всем поставлю положительную оценку, но подшефный «лапы» — я даже догадываюсь, кто это — рассчитывает проскочить.

Абонентка нудно пересказывала как отстаивала мои права на выходной, пришлось прервать её излияния:

— А если бы я уехала из города?

— Бросьте! — хихикнула, осмелев, секретарша, — Все знают, что у вас день рождения и вечером вы идёте в театр.

Этот пассаж меня окончательно разозлил. Чтобы не грубить, уточнила, насколько назначен зачёт, и отключилась.

В десять! Мне до университета добираться сорок минут — времени вагон. Сварила ещё одну чашку кофе и соорудила второй бутерброд — пообедать получится нескоро.

Дополнительный перекус привёл мои нервы в состояние устойчивого равновесия. В конце концов, чего я завелась? Двадцать шесть это даже не четвертак и тем более не юбилей, я и отмечать не собиралась. Мой день рождения от остальных дней в году отличался лишь обилием поздравительных сообщений, да походом в театр — это был мой традиционный подарок самой себе.

К аудитории подрулила без десяти десять. Семнадцатая группа была в сборе — организованные черти! Староста — он же возможный протеже «лапы» — выступил вперёд, загораживаясь нарядным букетом:

— С днём рождения, Инна Валерьевна!

Крупные кремовые розы обдали меня волной приятного, чуть щекотного аромата. Я подавила желание дотронуться до гофрированной бумаги, собранной вокруг стеблей в симпатичную юбочку, спрятала руки за спину и покачала головой:

— Уберите сейчас же! — отвернулась, чтобы не напороться на жалобный или испуганный взгляд, открыла дверь и махнула рукой: — Рассаживайтесь. Гаджеты складывайте в коробку на столе.

В университет я поступила в четырнадцать, и дело не только в особом таланте к математике — всегда отличалась усидчивостью, целеустремлённостью и трудолюбием. На оболтусов и лентяев насмотрелась ещё во время учёбы, уже тогда меня жутко раздражали маменькины дитятки, озабоченные лишь тем, как половчее обмануть преподавателя. Даже вылетая из универа, не особо печалились, мол, не вышло и ладно. При этом на меня посматривали свысока не потому, что я младше. Заучка, ботаничка и всё такое. Моим студентам не повезло, я немногим старше и хорошо представляю все возможные уловки нерадивых индивидуумов. Впрочем, радивых и не наблюдалось. Семнадцатая группа — не исключение.

Сидят, пыхтят — бедолаги. Умный вид строят. Получается не очень. Дефилируя вдоль парт, наблюдаю за процессом решения. Две девочки справляются неплохо. Парень с букетом тоже продвинулся до предпоследней задачи. Остальные безнадёжны.

Булькнул таймер, я, заставив студентов вздрогнуть, объявила:

— Время вышло. Пересдача по старому расписанию.

— Инна Валерьевна! — поднялся староста. — Дайте ещё десять минут! Я почти решил.

— Почти не считается. — Подойдя ближе, я вытянула листы из его пальцев. — Встретимся послезавтра, советую лучше готовиться, молодой человек.

Громко стуча каблуками, вернулась к учительскому столу, резко повернулась, с прищуром оглядела опущенные головы и лихорадочно пишущие ручки, выразительно кашлянула. Будто не понимают, что бесполезно! Весь поток в курсе, что с первого раза получить зачёт у Инны Валерьевны никому не удавалось. Со второго-то лишь треть.

Наконец-то потянулись. Выражения лиц на любой вкус: у кого умоляющие, у кого хмурые, у кого злые. Да-да… сердитые тоже не исключены.

Я аккуратно складывала работы в стопку и наблюдала как девичьи и ребячьи руки выхватывают мобильники из коробки. Та, наконец, опустела. С недоброй улыбкой проводив последнего студента, я окинула взглядом аудиторию и вскрикнула:

— Цветы!

Забыл негодник! Встала, прикидывая: догнать старосту, или отнести букет на кафедру. Жалко оставлять здесь, завянут… Дверь со стуком распахнулась. Я успела подумать, что парень вернулся, гневно прошептала, указывая на парту:

— Сейчас же забери их, Олег! И не смей…

На пороге замерла незнакомая девочка. Одета она необычно. Шароварчики мышиного цвета сидели на ладной фигуре мешковато, под распахнутым коротким пиджачком — тоже серым — полыхала яркая блузка пролетарского цвета. Щёки пылали, то ли смущённо, то ли из-за алого отсвета от разложенного по плечам воротничка-пелерины. Вопрос застрял у меня в горле: испугалась, что девчушка грохнется в обморок прямо на пороге. Она тянула ко мне обе руки, словно ища спасения. Опоздала на зачёт? Вряд ли. Эту щуплую брюнетку в квадратных очках я раньше не встречала. Подбежав,  попыталась поддержать девчушку. Та залилась слезами:

— Спасите! Не могу! Не могу туда!

Цепкие холодные пальцы обхватили мои запястья. Я чуть равновесие не потеряла.

— Да что случилось?

Девочка зажмурилась и начала бормотать какую-то галиматью. Сумасшедшая?

Бессвязные фразы завораживали. В глазах потемнело. В таком состоянии недолго проставить «хорошо» и «отлично» всей группе. Что за фокусы?

С усилием разлепила веки и увидела своё отражение. То есть, не так… я держала собственного двойника за руки. Разжала пальцы и отпрянула. Что такое? Девушка напротив меня была вылитой Инной Валерьевной — тот же модный костюм, купленный в крутом бутике, серьги в виде змейки, изогнувшейся знаком вопроса, и кулон в комплект к ним. В горле у меня пересохло, язык не ворочался, хотелось кричать, но я лишь тупо шевелила губами. Удивило меня и то, что близняшка стояла в кабинете, а я на пороге. Она вздохнула с облегчением, шагнула ко мне и толкнула в грудь: