Провидица

Глава 4

Глава 4

Лаисса Альвран поднялась в отведенные им с сайером покои, одни на двоих, и это совершенно не нравилось девушке. Как не нравилось называться чужим именем и чувствовать на себе взгляды, в которых прятались разнообразные чувства: от любопытства, до интереса и насмешки. Сейчас, оказавшись наедине с прислугой, считавшей ее ровней, согревавшей постель господина, Кати обнаружила, что девушки смотрят на нее… с завистью.

Это изумило благородную лаиссу, не понимавшую, чему можно завидовать в положении наложницы, но, вспомнив, как рьяно отстаивал свою любовницу ласс Корвель, Катиль сделала вывод, что завидуют именно тому, что столь высокородный господин считает безродную женщину достойной своей любви. Память услужливо подкинула образ Рагны Лёрд, и лаисса отметила, что одета она была, как благородная дама. К тому же ее вольное обращение к лассу говорило, что они на равных. Должно быть, женщина в замке чувствует себя хозяйкой. От этой мысли Катиль стало особенно неприятно. Она не могла себе представить, как будет уживаться рядом с ней простолюдинка, вдруг получившая положение почти супруги удельного ласса.

- Святые Защитники, пошлите мне терпения, - в который раз прошептала она. – Вы свободны, я справлюсь сама, - сказала она девушкам, отпуская их.

Лаисса Альвран хотела избавиться от их неприязненных взглядов, которыми окидывали ее служанки, стоило девушке отвернуться. Две девушки тут же покинули покои, третья издевательски поклонилась:

- Как будет угодно… госпоже, - несмешливо произнесла она и последовала за своими подругами.

- Нечистый вас забери, ласс Корвель, - проворчала Катиль и ушла в умывальню.

Девушка аккуратно коснулась поверхности воды и усмехнулась. Так и есть, служанки не устояли, вода была почти не разбавлена. Самолично отчерпав горячей и добавив холодной воды, лаисса Альвран с наслаждением опустилась в купель. Впрочем, она не знала, когда появится ласс Корвель, потому не позволила себе слишком долго блаженствовать и, приведя себя в порядок, оделась, жалея о том, что на этом закончилась ее сменная одежда.

В покоях имелась только одна спальня и, как следствие, одна кровать, но она была достаточно велика, чтобы не касаться того, кто будет отдыхать на второй половине. Однако подобная вольность показалась Кати чрезмерной, и благородная лаисса перебралась в одну из комнат, где нашла кушетку, и легла на нее, укрывшись плащом.

Катиль Альвран, не смотря на то, что в отчем доме ей не было отказа в том, что касалось ее комфорта, была неприхотлива и незаносчива. За это ее любила прислуга, а отец неоднократно укорял, что дочь не спешит пользоваться благами, данными ей правом ее рождения. Кати неизменно обходилась малым. К тому же лишения, которым подвергал ее отец из желания уберечь от простуд, ушибов и прочих неприятностей, приучили девушку спокойно относиться к тому, что имеет, и не завидовать тем, кому было позволено больше. Зависть делает человека несчастным, Катиль несчастной быть не хотела.

Она решила для себя, что значимо, а что нет: есть сайер, бывший выше ее по рождению, значит, кровать должна достаться ему. К тому же он крупней ее, и на кушетке мужчине было бы просто неудобно, потому ее заняла лаисса Альвран. В том, что от ласса Корвеля не стоит ожидать бесчестного поведения, она тоже убедилась. Она не интересовала его как женщина, и это Кати совершенно устраивало. Да и опасения насчет ее дара и связи с мужчинами так же стало для девушки своеобразной порукой неприкосновенности лаиссы. Успокоившись всеми этими соображениями, она быстро уснула и уже не слышала, как в покои вошел ласс Корвель.

Мужчина закрыл за собой дверь и прислушался. Не услышав ни звука, он нахмурился и прошелся по покоям. В умывальню дверь была открыта, и в купели все еще оставалась невычерпаной вода. В спальне девушка не обнаружилась. «Ежели сейчас ее не найду, сверну Маелю шею», - подумал сайер и толкнул очередную дверь. Спящую Кати он даже сразу не заметил, но, услышав тихое сопение, резко обернулся и расслабился.

Усмехнувшись, мужчина с минуту рассматривал девушку, свернувшуюся калачиком под плащом, покачал головой и ушел в спальню, откуда вскоре вернулся с подушкой и одеялом. Осторожно приподняв голову Катиль, суровый ласс подложил ей мягкую подушку, забрал плащ и накрыл одеялом. После этого плотно прикрыл дверь и покинул покои, велев заново наполнить купель.

Дождавшись, когда все будет готово, мужчина быстро помылся и лег на кровать. И вновь он почувствовал неловкость от того, что его пленница сейчас спит на узкой кушетке, отдав ему кровать. Высокородный ласс был не менее неприхотлив, чем лаисса Альвран, и для отдыха ему не были нужны ни толстая перина, ни огромное ложе. Корвель мог выспаться и на жестком полу, вынуди его к этому обстоятельства, но ничего менять уже не стал. Раз благородная лаисса сделала такой выбор, таскать ее по покоям мужчина не собирался.

Постепенно мысли ласса переключились с провидицы на другую женщину, спешившую сейчас на встречу с ним. Корвель закрыл глаза, вызывая в памяти дорогой ему образ. Промедление вновь всколыхнуло недовольство, он скучал по своей светловолосой фее. По ее теплой улыбке и нежному взгляду. И по их беседам, когда Рагна слушала его рассказы, затаив дыхание, и по ночам, где не было места разговорам, только бессвязному жаркому шепоту, наполненному признаниями. Только в объятьях своей феи ласс мог позволить себе ненадолго расслабиться.

Невозможность соединить их судьбы в доме Святых Защитников расстраивала сурового ласса. Но он прекрасно понимал, что по законам королевства, дети, рожденные в неравном браке, все равно останутся непризнанными короной. Бастарды от законной супруги. И после его смерти Удел Корвель отойдет королю, потому что передать его можно только по наследству. Что тогда ждет его детей? Их не оставят ни в замке, ни даже в Уделе, изгнав бастардов бывшего сайера прочь, как и его жену. Они вновь станут никем.