Проводник

Пролог

Пролог.

"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул:

- С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака!

С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца!

Прочь лети в ночной простор!
Каркнул Ворон: "Nevermore!"

Эдгар Алан По, «Ворон». Перевод М.Зенкевича.

Аралийский континент. Земли Большого Круга.

Солнечный диск постепенно клонился к закату, падая в нависающий на западе грозовой фронт и окрашивая листву вековых исполинов долины Ове-Шау в темно-багровые цвета. На вершине старого, как сама эта земля, дуба, слегка нахохлившись, чтобы сохранить тепло под порывами ветра, сидел крупный ворон, крепко цепляясь лапами в морщинистую кору мощной ветви. И хотя бродяга ветер, налетевший откуда-то с гор, все равно пробирал до костей, птица точно знала – непогода скоро закончится. А стало быть, еще до темноты вполне можно успеть расправить крылья и отправиться в сторону нагромождений мертвого камня, что люди именовали городом.

Города довольно большого, если сравнивать с теми, что ворону, разменявшему уже одним богам известно какой по счету цикл, случалось увидеть. И пускай обиталище двуногих немного пугало, тая в себе немало опасностей, но при этом было столь богатого на разнообразную пищу, которой у человечков всегда с избытком. Настолько, что они ее мало ценили и частенько выбрасывали лакомые кусочки, на радость вечно голодным пернатым.

Люди вообще странные. Нет, ворону нравилось соседствовать с этими созданиями, как и то, что там, южнее, простирались возделанные их руками поля, изобилующие к осени зерном. А ещё там водились места, где эти лишенные перьев людишки кормили своих тупых птиц и животных, которые, похоже, и не подозревали, что отожравшись на дармовщинку вскоре сами станут едой. Ну, да ему-то что с того? Только ещё одно местечко, где можно неплохо поживиться.

Эх, если бы не местные кошки и мерзкие мальчишки с рогатками, то и покидать даже ненадолго такие благодати не стал бы. Но ворон был давно не молод и весьма осторожен. Да и весна же! Пора и о гнезде подумать, старое-то совсем развалилось за эту зиму...

Бушевавший все последние сутки ветер, так внезапно прилетевший с гор, и вправду немного ослаб, но с последними порывами принес горький запах гари. А ведь пожара любая тварь боится на самом глубинном уровне. Птица встрепенулась, повертела головой, громко каркнула, с опаской отыскивая источник возможной угрозы.

И он нашелся без труда: там вдалеке, где заканчивалась кромка леса, и начинался спуск к низине с человеческим жильем, вверх поднимались клубы черного дыма. Зловещего, не похожего на вполне мирный дым от печных труб или костров. Ворон остро почуял опасность, и все птичьи инстинкты призвали его лететь прочь от беды, что могла докатиться и до леса.

Вот только не успел.

Внезапный всплеск истинной силы, буквально заставил существо расплющиться по ветви, растопырив крылья, чтобы не рухнуть вниз, дезориентируя и ослепляя от мощи проявившейся совсем близко, и случайно задевшей чувствительную по своей природе к магии птицу. Когда зрение вернулось, ворон увидел прямо в выступающих корнях своего дерева остаточный след быстро исчезающей воронки, в центре которой проявилась человеческая особь. Стройная фигурка с растрепанными светлыми волосами, крепко обнимающая сама себя за плечи верхними конечностями, словно этот жест мог защитить от чего-то.

И силой от вторгшейся в эту малодоступную часть леса человечки буквально разило – как собственной, так и чужой. Это ворон понял сразу, когда девушка подняла голову, оглядываясь.

И вот знал же, что надо рвать крылья подальше, но проклятущее любопытство взяло верх – не каждый день удается почуять такую мощь! Вкусную, манящую...

За что и поплатился: зоркие оленьи глаза с легкостью сумели отыскать средь листвы притихшую птицу, и в мгновение ока чужая воля опутала сознание, проникая в самые глубины.

Ворон дернулся, ощущая вторжение, но чужое сознание не отпустило, запуская по телу успокоительную волну.

«Тише, милый, не обижу! Давай, поднимайся в небо и лети скорее! Ну же, мне надо увидеть!»

Ласковый, но настойчивый приказ заставил сорваться с места, принуждая взмыть высоко над землей, и броситься со всей возможной скоростью в сторону города — туда, куда здоровые птичьи инстинкты лететь запрещали, чуя, что ничего хорошего там ждать не может. Но разве ж вырвешься, когда тебя держит стальная воля имеющей Дар, и ее же нетерпение?

Несколько напряженных минут полета до кромки леса почти на пределе сил. Внизу блеснула река, а смрад от пожарищ стал невыносим. Первые линии улиц уже хорошо просматривались зорким зрением пернатого, вот только зрелище, как и подсказывало чутье, открывалось не из приятных.

Ворон почувствовал отголосок эмоций той, что сейчас смотрела на мир его глазами: боль и холодную ярость. А ещё щемящее чувство вины...

«Ниже, опустись чуть ниже!» -- прозвучал новый приказ.

И птица спикировала плавно, стараясь лавировать между поднимающимися ввысь клубами едкого дыма.

Город был обречен. И вовсе не ветреной стихией, разнесшей случайно возникший пожар, как можно было подумать сначала, а расчетливо уничтожался вероломным врагом. Пламя, оно пожирало строения, наползая бушующими потоками сразу с нескольких сторон, стремясь поглотить все на своем пути. А среди этого огненного инферно метались обезумевшие люди, пытаясь спастись.

Десятки тел защитников, кровь, мечущиеся ездовые животные, потерявшие своих седоков. Крики, стоны, мольбы...