Прояви свой боевой раскрас

Введение. Мой сон.

Солнце, лившееся из окна, освещало моё личико. Сегодня был один из тех дней, которые могли обещать многое. Только вот это чувство было ошибочным: визит тёти Анджелы омрачил все мои надежды. С этой сварливой женщиной нельзя было даже поговорить, не то, что поиграть. Единственным её плюсом было то, что она никогда не отвлекала меня от занятий. Я всегда могла рассчитывать на приятную компанию моих кукол или карандаша с листом бумаги.

- Нора, - мама торопливо пронеслась мимо моей комнаты вниз по лестнице в прихожую. Её голос на последней фразе раздавался уже снизу. – Ты уже поздоровалась с нашей гостью?

- Нет, - я картинно поджала губки, спускаясь к входной двери. – Не хочу.

Я уже заприметила мамину пышную шевелюру, которую она никак не могла собрать в полноценную причёску.

- Это некультурно, - из-за шпилек, который мама сжимала между зубами, её голос звучал очень забавно. – Я безбожно опаздываю! Мы жутчайше задерживаемся!

Через несколько секунд в прихожую влетел папа, по пути успев погладить меня по голове.

- Доброе утро, - он улыбнулся мне, ловко выхватывая шпильки у мамы изо рта и помогая закрепить пучок на её голове. – Вот так, милая, - он нежно поцеловал её в щёку.

- Спасибо, - мамины глаза сияли, будто два солнца. Когда мои родители так смотрели друг на друга, я ощущала любовь, исходящую от них. И они стояли вместе, смотря друг на друга так, будто время потеряло своё значение, будто все дела потерялись в пространстве, уступая их силе любви. В такие моменты я всегда оставляла их наедине. Всегда. Я делала также, как они, когда я углублялась в рисование в своей комнате. Я тихонько отступала спиной вперёд вверх по лестнице. Шаг. Шаг. Ступенька. Ещё два шага. Ступенька. Бух! Я оступилась, пока пыталась перешагнуть очередную ступень.

- Ой, - мой вальяжный элегантный спуск не остался незамеченным: мама отступила от папы, меняя улыбку на гримасу испуга, а отец недоумённо на меня взглянул.

- Простите, - я всё ещё сидела на ушибленной попе у подножья лестницы. – Простите, простите, простите…

Мама подошла ко мне, плавно присев рядом.

- Что-нибудь болит? – она внимательно смотрела на меня, изучая моё лицо.

- Нет, - я шмыгнула носом и протёрла слезящиеся глаза. – Всё хорошо, правда.

Папа подошёл к нам, присаживаясь на колени возле первой ступени.

- А почему тогда ты плачешь? – его голос звучал мягко и ласково.

- Ничего не болит, - я сидела на последней ступени и методично вытирала слёзы, которые то и дело скатывались вниз по щекам. – Я просто испугалась.

- Точно? – в мамином голосе слышалась неприкрытая тревога.

Я кивнула, захлёбывая полный нос соплей.

- Ты похожа на поросёнка, когда так делаешь, - отец улыбнулся мне.

- Ну пап, - я гнусаво простонала. – Я ведь человек. Ой, я девочка.

Родители расслабленно расхохотались.

- Ну да, - заметил он. – Курица – не мясо, девочка не человек… - мама отвесила ему слабый подзатыльник, сверкая глазами, но потом опять засмеялась. Легко и беззаботно. Так, как только она умела, создавая своим мелодичным смехом целую атмосферу счастья и веселья.

Папа поднялся, протягивая к нам обеим руки.

- Так, поднимайтесь, девушкам вредно сидеть на холодном полу, - с этими словами мы схватили его за руки, и он нас поднял. Его ладони на ощупь были тёплыми и мягкими.

Как только мы встали, суета возобновилась с новой силой. Мама искала пальто, которое было прямо перед её носом, а отец терпеливо ждал перед ковриком. Наконец, мои родители были при параде, стоя прямо перед дверью.

- Будь аккуратна, - мама подошла и чмокнула меня в нос. – Я за тебя переживаю. И не терпи, если будет болеть, так что сразу звони нам, и мы обязательно приедем.

Я в ответ лишь кивнула и поцеловала её в щёку в ответ, поджидая традиционного поцелуя и от папы.

- Он оказался возле меня через секунду, наклоняясь, чтобы чмокнуть меня в лоб, но в последний момент изменил своё решение и пощекотал меня.

- Пап, - я с визгом отпрыгнула от него, заливаясь смехом. – Я вызываю тебя на кукольный суд за такое преступление!

Ответчик заливисто рассмеялся, наклоняясь ко мне.

- А кто судья?

- Я, - ответила я, грозно сдвинув брови.

- Ладно, а чем можно поднять такой хмурой судье настроение, дабы она улыбнулась мне? – папа забавно пошевелил бровями.

- Судья неподкупен! – громогласно произнесла я.

- Совсем-совсем?

- Совсем-совсем!

- Даже прогулка в зоопарк не отогреет сердце судьи? – хитрые глаза отца заблестели.

- Только если чуть-чуть, - отступила я, а потом добавила. – Но это не сильно повлияет на вердикт. Только если чуть-чуть, - повторила я.

Мама громко захохотала, слушая нас.

- Вот именно из-за таких, как вы, в Пангее до сих пор осталась коррупция.

- Что это? – я непонимающе подняла брови.

- Это подкуп с целью выгоды, - мама жестом подозвала папу к себе. – Нам очень-очень-очень пора.

Он помахал мне и вышел за дверь.

- До вечера, - с этими словами мама послала мне воздушный поцелуй и растворилась в дверном проёме.

- До вечера, - пролепетала я, стоя на пороге и наблюдая, как машина родителей удаляется от нашего дома. – Возвращайтесь скорее!

С кухни донёсся противный голос тёти Анджелы.

- Зайди в дом, иначе простудишься, - а потом добавила. – Они через несколько часов вернутся.

И я ушла, послушавшись её. Но каково было моё горе, когда родители не приехали к вечеру. И они уже больше никогда не возвращались ко мне. Больше никогда не приходили домой. Теперь единственным пристанищем для них стало кладбище Центральной Провинции, проклятой всеми Богами, Пангеи.