Последняя ночь на части эксперимента с Джоном прошла спокойно. Парень тихо сидел в своей комнате, даже не пытаясь доставать меня своими глупыми вопросами.
Адамс проводил меня из штаба до специальной комнаты, через которую меня доставили на эксперимент.
Только вот я не помню, как это происходило. Я просто потерялась в своих мыслях, в своих чувствах. Мою голову заполняли вопросы. Такое количество вопросов, что я могла бы с лёгкостью засыпать ими любого мудреца, а он бы не смог найти на них ни одного ответа.
Но это было не так важно, на самом деле. Ведь всё важное случается лишь наяву, а не в мыслях.
Я оказалось в уже знакомой мне центральной комнате. Правда, в моему визиту в ней никого не оказалось, но это, наверно, и к лучшему. Я быстро прошла на кухню и взяла булку и молоко. По-моему, весь мой рацион на эксперименте заключался лишь в двух приёмах пищи за несколько дней.
Я шла по коридору прямиком в свою комнату, попутно поглощая булку и отпивая молоко. Слава Богу, что Уокер всё-таки не вышел меня поприветствовать, иначе я бы кинула в него булочкой.
Спокойно дойдя до комнаты, я выдыхаю скопившийся от волнения воздух.
- Это, определённо, лучшее завершение дня, - прошептала я в пространство.
Я зашла в свою обитель, поставила опустевший стакан из-под молока на тумбочку и повалилась на кровать. Я так сильно устала, что мои глаза сами собой закрылись, утягивая меня в царство Морфея.
***
Меня разбудили странные звуки. Было чувство, будто прямо за дверью в самом разгаре была драка. Я резко открыла глаза.
Как же хорошо было проснуться в привычном с детства помещении! Всё вокруг меня было невероятно знакомо и так прекрасно, будто я сейчас вернулась на десять лет назад в то время, когда мои родные были рядом.
Я резко вскочила с кровати до того, как мои глаза успели бы наполниться слезами от воспоминаний, которые так некстати начали вновь тревожить меня в этой комнате.
Я села на край кровати и опустила взгляд на пол: внизу стояли мои любимые кеды. С улыбкой натянув их на себя я быстро вышла в общий коридор, ощущая внутри себя страх от тех резких вдохов и негромких стонов.
Звуки становились громче по мере того, как я подходила к центральной комнате. На самом деле, я готовилась ко многому: к небольшой потасовке, вооружённому нападению или к целой баталии.
Но картина, которую я увидела, заставила вмиг страх отступить на второй план, тогда как смех… Я еле успела зажать рот рукой, чтобы сдержать хохот. Передо мной Том прыгал по комнате, выбрасывая вперед то руки, то ноги. Он с таким старанием это делал, что пот струился по его телу рекой, а дыхание было похоже на свист.
Но это было невероятно забавно. Честно!
Он бьёт воображаемого противника, а потом выдает:
- Ну что, рыжий? Решил со мной в игры играть? – два свистящих вдоха. – Такие, как ты, сидят в своих бумажных отчётах и не рыпаются.
Удар в воздух.
- Ну и что? Кто ты без этого ментального поля? Кто ты без него? Ты хилый рыжуля, вот ты кто!
За этим последовали три удара подряд.
В этот момент я уже не смогла сдерживать себя и засмеялась в полный голос.
Это было просто невообразимое сумасшествие!
- Что ты делаешь? – я задыхалась от смеха.
Том обернулся ко мне с удивлённым лицом, будто только сейчас заметил моё присутствие.
- Наказываю провинившегося, - с улыбкой ответил он.
- Воображаемого провинившегося? – уточнила я, еле-еле сдерживая внутри себя вторую волну хохота.
Том громко рассмеялся, стирая со лба капельки пота.
- Всё выглядит довольно странно, да? – ответил он вопросом на вопрос.
- Не то, чтобы очень, - слукавила я.
Спустя секунду мы оба залились смехом.
- Ты ела? – спросил Маркес, когда смешки перестали вырываться из нас.
- Нет, только встала, - ответила я. – А ты?
Он кивнул головой и произнёс, сверкая улыбкой:
- Тебе не мешало бы расчесаться, - он указал мне на голову. – Ты похожа на бешеного ежа.
Я смущённо улыбнулась и пулей вылетела в комнату. Да, сегодня я что-то забыла совсем про традиционные утренние процедуры.
Я немедленно подошла к столу в углу комнаты. Как же много на нём было фотографий! Личный альбом под названием «Мои воспоминания». И на всех фото я была изображена лишь до семилетия, до того страшного года, когда осталась совсем одна.
Я совершенно не помнила, как выглядел стол до моего переезда к тёте, но что-то мне подсказывало, что ничего не изменилось.
Остались те же маленькие цветные бумажки-стикеры, небольшие рисунки, разбросанные цветные карандаши и расческа, лежавшая ровно посередине стола.
То, что я искала. Я быстро привела в порядок свои непослушные темные волосы, которые ещё секунду назад напоминали иголки ёжика, а сейчас преобразившиеся в ровные волны. Я невольно, скорее по привычке, опустила глаза на ручку расчёски: на ней было закреплено несколько резинок.
Моё лицо озарила улыбка: мама делала так раньше, чтобы не терять драгоценные разноцветные верёвочки. Сняв одну из них, я собрала волосы в конский хвост, чтобы тёмные пряди не мешали обзору.
Я двинулась в сторону от стола и приблизилась к небольшому шкафу. Наклейки на дверцах, потёртые ручки… Всё было так же, как и раньше, когда мама одевала меня по утрам.
Я раскрыла створки гардероба: на полках лежали джинсы и кофты, в большом отделении висели платья и кардиганы, внизу стояла обувь. Это, конечно, было смешно, но я несколько раз проверила размер на бирках одежды. И неудивительно то, что на всех был именно мой.
Я надеялась, что вещи в шкафу будут старыми и маленькими. Немного надеялась. Чтобы вспомнить. Чтобы ощутить тот аромат порошка, которым всегда стирала мама. Но, как и ожидалось, запах оказался совершенно чужим и нисколько не похожим на привычный.