Прыжки с хромоножкой

5.9

5.9

Отец позвонил поздно вечером, предупредил что не придёт. Не сказал почему, но я и так знал, что уже полгода как у него появилась женщина. Казалось бы все мы взрослые, мама умерла пять лет назад, к чему эти прятки? Но показывать свою осведомлённость отцу я не желал. Пусть делает как считает нужным, может так и правильней. Но определённый плюс в этом есть - мне не пришлось объяснять присутствие постороннего в квартире.

Моё утро началось с приготовления жидкой овсяной каши и работы утюгом. Историк поглядел на кастрюлю с большим сомнением. Пришлось положить кашу в стеклянную вазочку, полить малиновым сиропом и украсить замороженной смородиной. Ну и, разумеется, начать уговаривать, напоминая о легкоусваиваемости блюда и его незаменимой пользе для организма. Сёстры уговаривались легче.

Под конец порции всё же оценивший вкус блюда, Ослович попросил добавки. Составив новые цветочки из ягод и протянув вторую порцию, спросил о его самочувствии.

- Отлично, Версеев, просто отлично. Не просветите ли меня, окончились каникулы или ещё не начались?

Я просветил. Ослович расстроенно качал головой, печалясь о пропущенной сессии. Переодевшись он покинул меня, обещав в будущем ответить на все мои вопросы, которыми я его засыпал.

Ильченко пришла только ко второй паре. Серая как обычно. Между парами, старательно избегая на меня глядеть, спросила что мне удалось узнать у историка.

- Ничего, обещал всё рассказать позже, - я рассчитывал на продолжение разговора, но она лишь прикусила нижнюю губу и ушла в свой дальний угол.

Вместо лекции по философии Анна Анатольевна погнала нас в библиотеку готовиться к докладам по философии Древнего Китая.

Выискивая монографии по зарождению Чань-Буддизма краем глаза отслеживал Хромоножку. Мог бы и не стараться - она выбрала себе место, максимально укрытое от посторонних глаз, за книжным шкафом, где мы переписывали латинские пословицы. К моему удивлению к ней пробралась Ника и о чём-то довольно долго с ней разговаривала.

Весь исполненный недоумения и любопытства уже было собрался прокрасться к ним поближе и подслушать, но опоздал - Ника ушла, оставив озадаченную Хромоножку.

Впрочем, долго терзаться любопытством мне не пришлось.

Под конец занятий, завершив все дела в редакции, забежал в аудиторию спрятать в личный тайничок упаковку жевательной резинки для исключительной свежести дыхания. И к огромному удивлению обнаружил там постороннюю бумажку и не обнаружил конфеты. Однако! Кто же проник в моё секретное место?

Бумажка оказалась запиской. Причём написанной мелким колючим левонаклонным почерком Ильченко. Заинтригованный повернул листок к окну, поскольку на улице начинало темнеть, а свет в аудитории я не включал, и узнал, что меня просили прийти в эту аудиторию после занятий. Надо же. Будем считать, что я уже пришёл. Уселся на подоконник, рассматривая записку. Закрыл глаза и стал водить пальцем по строчкам, пытаясь считать дополнительную информацию о её настроении, мыслях, какие бродили в её голове и побудили подкинуть мне послание.

Скрипнула дверь. Открыв глаза убедился, что это она. Мнётся и отводит глаза.

- Зачем звала?

Хромоножка замерла, собралась и выдохнула. Вскинула вызывающе подбородок, посмотрела на меня зло и прямо.

- У меня есть к тебе разговор.

Я указал рукой на ближайший стул.

- Слушаю.

Она бросила на стол рюкзак и засунула руки в карманы. Приняла обычный надменный вид.

- Ко мне подходила Ника...

- Я видел.

- Не перебивай. Так вот, ко мне подходила Ника и сказала, что ты боишься с ней встречаться по каким-то внутренним психологическим причинам. Причём она полагает, что мы с тобой друзья и я могу на тебя повлиять. Хотя бы попросить тебя нормально объяснить ей причину своего страха. Поэтому хочу тебе сказать, что... если причина в том, что я тебе тот раз наговорила, то это как бы моё личное мнение, и не все девушки будут думать также.

- Что за бред, Ильченко. Как твои слова могут повлиять на моё желание встречаться с Никой? Где связь? - эта не обременённая смыслом речь меня позабавила.

- Ты просто зависим от чужого мнения, у тебя мог сформироваться комплекс...

Я ткнулся затылком в холодное стекло и засмеялся. По-настоящему, весело, как не смеялся со дня Новогоднего бала.

- Серьёзно? Ты так думаешь? - я вытер ладонью выступившие от смеха слёзы, - А может ты думаешь, что раз я такой зависимый от мнения других, то ты меня мигом уболтаешь встречаться с кем-то? Правда? Это так? - девушка опять опустила глаза, - Ильченко, я просто поражён. Чего бы ты себе не надумала, повлиять на мои желания и действия ты не в состоянии. А уж советов из разряда с какой девушкой встречаться лично от тебя я не приму. И знаешь почему?

- Почему?

- Потому что, во-первых, ты сама сказала, что мы не друзья, а во-вторых, ты в сердечных делах такой же лузер как и я, и ценности твои советы не имеют.

С большим удовлетворением наблюдал как слетает с неё налёт надменности, сменяясь обидой и злостью.

- С чего ты взял, что я лузер? Неужели из-за того, что я отвергла твои ухаживания? А может у меня кто-то есть?

- Да ладно, не забывай я за тобой следил долгое время. Никого у тебя нет.

- А может он не здесь? А вдруг я с ним переписываюсь?

- А может его нигде нет? А вдруг ты его выдумала? - я приподнял левую бровь как бы намекая на свою проницательность и осведомлённость, - Ну признайся, что выдумала? Я с трудом допускаю, что у тебя вообще когда-либо был парень.

- Был, - уверен, она желала меня стукнуть.

- Допустим. А куда делся? Бросил? - «бросил» я протянул сочувствующим голосом и скорчил соответствующую случаю печальную моську, - Ставлю девять к одному, что из-за твоего противного характера. Думаю, как ты затеялась выговаривать ему за его недостатки, так и бросил. Или нет - сбежал. Точно сбежал.