Птица-радуга

Часть четвертая. Посмотрели, называется, Стеклянные водопады!

На семнадцатый день нашего путешествия на Пандору «Экспрессия» приблизилась к Палладису. Мы пристыковались к орбитальной станции, опускаться на планету было незачем, только лишний расход энергии, мы и здесь могли получить все, что нам нужно.

Палладис — это планета, представляющая собой огромное посадочное поле для многих сотен кораблей, отправляющихся к дальним звездным системам. Планета — перевалочный пункт, планета — станция, если можно так выразиться. Когда-то совершенно непригодная для жизни, пустынная, мертвая, она оказалась очень удобно расположена в космическом пространстве и, что немаловажно, не принадлежала ни к одной галактической республике. Неизвестно, кому первому пришла в голову мысль построить на планете небольшую техническую базу, защищенную энергетическим куполом, ведь это было так давно, что никто уже и не помнит те времена. Сейчас планета обросла сетью куполов, соединенных между собой, и, если говорить коротко, на Палладисе было все, для нуждающихся в ремонте кораблей, и все, для нуждающегося в отдыхе экипажа.

Накануне нам прочитали довольно долгую и достаточно нудную лекцию о политическом устройстве Палладиса, но, сознаюсь честно, половина информации не задержалась в моей голове. Я поняла только, что хотя на планете и существовала государственная власть, но существовала скорее номинально, а правили в действительности полукриминальные конгломераты со сложной иерархией взаимоотношений. Нам рассказывали о них подробно, но я пропускала сведения мимо ушей, уверенная, что мне они не пригодятся.

Так как на планете никогда не было коренного населения, ее колонизировали выходцы с разных планет. И по большей части личности эти были изгнанными преступниками. В конечном итоге, легко можно было догадаться о нравах, царящих на Палладисе. Хотя, следует сказать в их оправдание, не было еще ни одного случая, что экипажи кораблей, опустившихся на Палладис или пристыковавшихся к станции для ремонта и дозаправки, были ограблены или, еще того хуже, убиты. Корабли, прилетающие сюда, обслуживали со всей почтительностью, так как даже самые отпетые злодеи никогда не станут отбирать у себя же свой хлеб.

Я пребывала в радостном возбуждении. Еще бы! Ведь это первая планета, после Альфы, на которой я побываю. Ну, пусть не совсем планета. Но она совсем рядом. А всем членам экипажа была положена увольнительная, во время которой он мог спуститься вниз на маленьком, курсирующем туда-сюда шаттлике. Местные называли его паромом. И хотя моя увольнительная приходилась на третий, последний день нашего пребывания, это нисколько не умаляло моей радости. Парадная форма была наглажена и ждала своего часа, а я с неувядающим энтузиазмом приставала ко всем встречным с вопросами о достопримечательностях Палладиса, на что получала в ответ снисходительные улыбки. Никто не хотел расстраивать восторженного юнгу тем, что кроме складов и разнообразных питейных заведений, на Палладисе, собственно, и смотреть-то не на что.

Джаспер моего восторга не разделял. Он проспал стыковку, в то время как я сидела, как на иголках, расстроенная тем, что нельзя находиться рядом с экраном, на котором, конечно, была видна приближающаяся планета. К сожалению, по распоряжению командора, весь персонал, не задействованный в производстве стыковки, должен был находиться в своих каютах.

Двигатели надсадно гудели, стены сотрясала мелкая дрожь, но никаких неприятных ощущений вроде тяжести или невесомости на этот раз не было, все-таки орбитальная станция — не планета. Потом стены перестали вибрировать, двигатели перешли на мерный гул, а потом и вовсе замолчали. И браслет на моей руке произнес голосом командора Шемана: «Поздравляю экипаж с прибытием на Палладис». Я взвизгнула от радости и зааплодировала.

Два дня, пока я ждала своего судьбоносного сошествия на Палладис, ощущая себя чуть ли не первопроходцем космоса, прошли, в общем-то, как и все дни до этого. С утра мы выходили на работу, вечером слушали лекции. Разве что в меню столовой появились новые блюда и какие-то экзотические фрукты, да стало меньше народа, слоняющегося в коридорах по вечерам. И еще удивительно было не слышать гула двигателя, к которому я так успела привыкнуть.

Увольнительная Джаспера тоже была назначена на третий день, чему я очень обрадовалась, так как, откровенно говоря, немного побаивалась. Хотя паром с орбитальной станции опустит нас на относительно безопасной территории, где правит конгломерат Тханов. Здесь даже среди местного населения редко случались неприятные происшествия, а уж экипажу космического корабля и вовсе нечего было опасаться.

Увольнительная начиналась с семи часов утра и заканчивалась в десять вечера условного времени. Я была на ногах с шести и, одевшись в парадную форму, буквально не знала куда себя деть от нетерпения. Джаспер словно специально издевался надо мной и совершенно не торопился. Долго умывался, потом одевшись все же, предположил, что неплохо бы подкрепиться перед выходом в город. Но ждать завтрака в столовой было выше моих сил. Видимо, нетерпение так ясно читалось на моем лице, что приятель мой, не выдержав, фыркнул от смеха.

— Эх, Финик! Видел бы ты себя в зеркало! И куда ты так торопишься? Тут, на этой гиблой планетенке, и смотреть-то не на что. Особенно с утра! — многозначительно добавил он.

— Подозреваю, на что ты намекаешь! Но, кажется, ты забыл указ нашего начальника, — поддела я его.

Дело в том, что командор строго предупредил, чтобы ни один из членов экипажа не был замечен в порочащих его связях с местным населением.

— Я всего лишь имел в виду вечерние рестораны. А ты о чем подумал? — парировал он.

В конце концов, мы оказались в маленьком шаттле. На первый взгляд он выглядел совершенно убитым. Да и на второй тоже. На корпусе огромные заплатки из металла — казалось, что он вот-вот развалится.

Но местные, живущие на станции, довольно бодро грузились в это несуразное чудо техники, так же, как я отправлялась бы, например, в поездку на скайлайне. Деловито загружали пустые баулы. Женщина, стоящая рядом с нами, давала последние указания своему мужу, тыкая пальцем в список. Рядом мальчишка тянул его за рукав: