Птичка в клетке

Пролог

Шесть лет назад...

– Ай! – вырывается крик из моего горла, когда какой–то мальчишка со всей силы дергает меня за косу. – Отпусти!

   Парень не слушает, продолжая сжимать мои волосы в своей пятерне, и тянет сильнее, причиняя мне боль. Я оборачиваюсь, различая лицо мучителя, и с ужасом узнаю в нем Кирилла Сафонова, невысокого прыщавого ботаника, который ходит за мной по пятам. Снова он! Кажется, за последний год, с тех пор, как меня перевели в его школу, я уже раз сто пыталась объяснить мальчишке, что он мне не нравится, а его любовь не взаимна, но, похоже, намеки до него не доходят.

   Изворачиваюсь и, наконец, вырываюсь из цепких лап обидчика, ударив его по лицу. Кирилл прикрывает рукой кровоточащий нос и смотрит на меня голубыми глазами полными упрямства.

– Я люблю тебя, Марина, – бормочет он, а я поражаюсь его непроходимой тупости.

– А я тебя нет! Не приближайся ко мне! – ору на него, замахиваясь для нового удара.

   Парень отшатывается, прикрываясь руками, и, кажется, я вижу, что по его щекам текут слезы.

«Фи! Ему уже двенадцать, а плачет, как девчонка» – думаю я с отвращением. – «Тоже мне, ухажер нашелся!»

– Еще раз тронешь меня, и ты не жилец, понял?  –  вслух говорю я и отступаю, будто он мне противен.

– Ты так красиво поешь.., – мямлит Кирилл, чем снова вызывает у меня раздражение.

– Не судьба тебе, Сафонов, наслаждаться моим пением! – рявкаю я. – Проваливай!

   Перехожу в наступление, надвигаясь на него, как бойцовский пес на мелкого котенка, и мальчишка не выдерживает напора, пускаясь наутек.

– Кто это был?  – спрашивает мой любимый Максим, выходя из дверей школы.

   Пожимаю плечами:    – Так, очередной поклонник.

   Максим хмурится, отчего его темные брови сходятся на переносице. Он такой милый, когда ревнует!

– Я отшила паренька, – примирительно говорю я, поднимаясь на цыпочки и оставляя невинный поцелуй на щеке Максима. – Я пою только для тех, кого люблю.

  Макс улыбается, и его рука ложится мне на талию.

– Правильно, Маринка. И вообще, тебе тринадцать,  – встречаться с малолетками – не резон.

– Угу, – подтверждаю я, и мы уходим с ним вместе, крепко держась за руки.

Наши дни...

   Я выхожу из автобуса и не спеша бреду к своему дому. В наушниках играет веселенькая песня Артик и Асти, и я подпеваю, не замечая ничего вокруг. Миную переулок с дорогими магазинами, сворачиваю в сторону городского парка и продолжаю движение по милой аллейке.

   Только на середине пути мне начинает казаться, что я в этом парке не одна. Оборачиваюсь, но не вижу никого – только слегка колышется куст черешни, поддаваясь давлению ветерка. Пожимаю плечами, успокаивая саму себя, и делаю шаг вперед. Справа мелькнула тень? Вытаскиваю наушник из уха, с опаской оглядываясь по сторонам – снова никого и ничего.

«Ты параноик!» – говорит мне внутренний голос.

– Согласна, Богиня, – отвечаю я, натянуто улыбаясь. Для меня уже в порядке вещей разговаривать с внутренним голосом, который я, любя, называю Богиней. Мы с ним давние товарищи, но тупим, обычно, по очереди – это помогает избегать многих проблем. 

   В последнее время мне часто мерещится, будто за мной следят, отчего мои нервы стали натянуты, как струны на гитаре Максима – до предела, готовые лопнуть в любой момент. Громко выдыхаю и, вставив наушник на место, прохожу еще пару метров.

   По коже ползут мурашки, когда мне снова видится чья–то тень, отбрасываемая в свете высокого фонаря. Резко оборачиваюсь, и из горла вырывается крик удивления с примесью страха. На меня в упор смотрят два ярко–голубых глаза, не моргая и не выражая ни одной эмоции, кроме…  Ненависти? Губы парня, стоящего передо мной, расплываются в кровожадной улыбке, не предвещающей мне ничего хорошего.

  Я не успеваю позвать на помощь, затихая, когда получаю тяжелый удар в висок.

  Мир качается перед глазами, и я оседаю на землю. Последнее, что я помню перед тем, как сознание покинуло меня, это визг Богини: «Кирилл Сафонов, блин!»