Птицы рождены летать

Глава 9

Я мечтательно смотрела в окна, но практически не замечала того, как преобразовалась Барселона, едва на небесном потолке выключили свет и загорелся ночник, излучающий серебристый свет полной луны. Как по щелчку, в воздухе повсюду зажглись светлячки – фонари, витрины, окна… А в метре от меня сидел Николас, уверенно держа руки на кожаном руле, и вместе со мной искал тот самый пункт хранения вещей, где покоился мой чемодан. У нас оставалось менее получаса до их закрытия, а поиски все еще не увенчались успехом.

- Расскажи мне что-нибудь о здешней жизни. Если, конечно, это не слишком сильно отвлечет тебя от дороги, - попросила я, чтобы немного отвлечься и, к тому же, стать на шаг ближе к новому знакомому.

Немного подумав, Ник ответил:

- Сейчас здесь неспокойно. Люди делают забастовки, хотят независимости. Не самый удачный момент для туризма, - мягко добавил он, повернувшись ко мне лицом, в котором я успела прочесть интерес ко мне, пусть пока и скрываемый.

- Независимости? То есть, стать отдельным государством?

- Да.

- Но зачем?

Ник пожал плечами, изобразив равнодушие.

- Мне неинтересна политика. Я другой. Люблю спорт, люблю кататься ночью на машине, люблю красивых людей… Как ты…

Как я? Он считает меня красивой? Я воссоздала свой образ в мыслях и попыталась отыскать хоть какую-то зону тела, которую можно было бы вогнать в рамки красоты. Но тщетно, возможно, со второго раза получится… Но, тем не менее, от его последних слов внутри меня кто-то выпустил на волю бабочек, которые принялись щекотать меня своими крыльями.

- Спасибо, - я и не заметила, как такой унылый и безжизненный ответ вырвался из меня, еще и таким скрипучим голосом. Я решила немного помолчать, чтобы не добавлять больше дегтя в бочонок с медом.

Наконец, мы добрались до того самого пункта, который я сразу же вспомнила по рекламной афише за стеклом, но он уже был закрыт. Я не сдержала нервный смех и закрыла лицо руками, сползая спиной по стеклянной двери.

- Это ж я… Как же могло быть иначе?

- Пойдем. Я покажу тебе город.

От той ночи пахло счастьем. Она растекалась в реках романтики и трепета. Мы прогуливались по разноцветным бульварам, танцевали под музыку уличных музыкантов, рассказывали друг другу разные истории и не заметили, как наступил рассвет. Когда небо стало светлым, Ник задал мне вопрос:

- Хочешь почувствовать себя птицей?

Я и так уже давно парила в воздухе, пусть другим и незаметно, но я-то знаю… Конечно же, я согласилась, и вскоре очутилась за пределами города, на какой-то равнине рядом с берегом моря… У меня тряслись коленки. Так сильно, так смешно, я не могла удержать их, как и свою бессмысленную речь. Я что-то постоянно говорила, тараторила без умолку, пытаясь отвлечь этим саму себя, что, впрочем, в некоторой степени мне удавалось. Если бы впереди был кто-то другой, я, наверное, нашла бы тысячи отговорок, чтобы вылезти из пут этой диковинной летающей машины и, глупо улыбаясь, откланяться, пообещав «как-нибудь в другой раз». Но от моего обожаемого инструктора исходила такая уверенность в каждом действии, что я зажмурилась и громко ответила: «Si!». Он повернулся ко мне и широко улыбнулся. В каждых отношениях есть такой уникальный альбом с кадрами наиболее значимых для нас фрагментов наших историй, который мы закрываем на ключ и откладываем в потайной сейф, как мне кажется, где-то за грудной клеткой. Этот момент – то, как мне улыбнулся Николас, - полетел прямиком в мой личный альбом на главную страницу. Зашумевший мотор вряд ли перебивал барабанную дробь моего сердца, когда мы начинали отрываться от земли.

Я как-то задавала себе вопрос: «Зачем я родилась?». Да хотя бы затем, чтобы пережить эти мгновения! Я ощущала себя могущественной птицей, свободной от всего земного, не считая того, что прохладный поток ветра щекотал мне нос и уши. Душа ликовала и что-то кричала от восторга, но чувство страха, которое не сразу отпустило меня, заглушало ее голос. Все дальше от нас оставались пальмы, а все краски моря смешались в одно целое, укрывая глубокое песчаное дно и его тайны от любопытных человеческих глаз. Солнечный свет пробился из-за большой пушистой белоснежной тучи и ослепил меня. Я с наслаждением отдалась ему, подставив лицо исцеляющим лучам, которые, казалось, проникали сквозь меня, оставляя внутри легкий привкус счастья.

Там, на высоте 400 метров, все мои земные заботы растворились и превратились в полупрозрачное облачко. Изнуряющая учеба, вечный поиск подработок, устрашающее будущее, скрытое густым туманом, разбившиеся вздребезги идеалы семейной жизни – все, как оказалось, имеет силу тяжести и при полете души и тела остается прикованным к земной поверхности. Сейчас они были такими же маленькими и незначительными, как те зеленые пятнышки, что, вероятно, с обычной человеческой высоты кажутся нам высокими и могучими деревьями. Угол зрения… Как же сильно он влияет на нас!

Плавно возвращаясь на землю, я так старалась запомнить эти ощущения, что пропустила другое – удовольствие вновь ступить на землю, покрытую пушистым зеленым ковром. Мои мысли не сразу приземлились, а некоторое время продолжали витать в небесной синеве. Я видела и слышала все, что говорил Николас, и даже отвечала, но ничего не чувствовала телом, будто меня ввели в транс. И лишь чашка горячего латте с круассаном потихоньку вернули мой румянец, призвали и распределили одурманенные свободой мысли по местам и, не успели они закрыть ворота моего сознания, как туда вновь прошмыгнули проблемы, страхи и прочий мусор. Мне вдруг пришло в голову, что я, должно быть, растрепала волосы в полете и неплохо было бы привести себя в порядок, пока Ник не скрылся по-английски. Зеркало, которое вначале отпугнуло меня, не передало блеска моих глаз, а может, я попросту не обратила на это внимание, сосредоточившись на недостатках внешности. Потому как, вернувшись и услышав восхищенный комплимент от самого прекрасного мужчины на свете, я не поверила, но, что греха таить, была до неприличия польщена.