Птицы рождены летать

Глава 13

Чем больше я присматривалась, тем меньше я видела. Такое ощущение, что режиссер моей жизни пустил сценический дым для пущего эффекта, в котором я видела лишь общие очертания. В какой-то момент мне вдруг стало все равно. Я настолько устала от распутывания комка своих нервов, что раздраженно отбросила это занятие. А Ник, который, к моему облегчению, ничего не замечал, весело напевал песню на испанском и катался со мной по окрестностям города.

- Давай выйдем и прогуляемся пешком, - предложила я, жаждая побыстрее очутиться на свежем воздухе.

- Жарко, - ответил он. – А здесь прохладно. Позже, хорошо?

И я кивнула. И сидела в одной позе еще пару часов, в раздражении на себя и мелькающие пейзажи, которые слились в одно разноцветное полотно без конца и края. И улыбалась ему. Потому что знала, что ему нравится моя улыбка.

Последние два дня моего отпуска длились целую вечность. Не об этом ли я мечтала? И где, позвольте узнать, затерялась моя влюбленность? Как оказалось позже, она притаилась в чемодане и выскочила только тогда, когда я снова вернулась домой. Вдали от него я снова превратилась в Ассоль, готовую дни и ночи ждать встречи с Ним. В этот раз, он попрощался со мной гораздо нежнее, чем в прошлый раз, а вот слез, капающих на обивку кресел самолета, уже не было. Не было и Андрея, поскольку он даже не знал, где я и что со мной. Может быть, он и звонил, но в Испании я меняла номер.

Спустя несколько недель, я встретила Андрея, выходя из университета. Как мне показалось, он ждал меня.

- У тебя все хорошо? – с ходу спросил он.

- Да, а что такое?

- Ты похудела и побледнела. Что-то случилось?

Я так соскучилась по общению с ним, что решила рассказать все, как есть. Мы прогуливались по скверу и беседовали почти так же, как раньше.

- Я не понимаю только, почему ты грустишь? Скучаешь? Или что-то еще?

- Что-то еще, - ответила я. – А что – не знаю.

- Неуверенность… Я, кажется, знаю… Верно?

- Да, наверное. И в себе, и в нем, и в будущем. Он там, я здесь, и речь не только о географии. Как думаешь, может, лучше забыть его и оставить все в прошлом?

Андрей покачал головой:

- Прости, пожалуйста, но тут я тебе не советник. Спроси саму себя в тишине, как поступить. Лишь бы только не пожалела.

И я спросила. Той же ночью, стоя у окна и вглядываясь в звездное небо, я задавала вопросы, а в ответ слышала лишь: «Иди вперед и ничего не бойся». А как идти? Одной? Или с Ником? К нему? Но больше ответов не было.

Постель больше не была моим другом. В ней исчезало желание спать, и я подолгу, порой, по несколько часов ворочалась, не находя удобного положения, в котором ко мне прилетел бы сон, любой… Я уже даже была готова на кошмар – все лучше, чем нервирующие метания и душная подушка. И лишь с рассветом я, обессиленная, погружалась в поверхностный сон, который тут же прекращался с любым стуком или шорохом соседей.

После переезда Жени в другой район города, я некоторое время еще подыскивала соседку, чтобы не быть одной и разделить плату за аренду, а потом забросила это занятие и махнула рукой, решив, что жить одной во многом комфортнее. Я сменила работу и начала свой карьерный путь в дочернем предприятии одной из крупнейших производственных компаний, той, в которой вот уже много лет работал Андрей. Я была очень довольная тем, как быстро мне удалось найти вакансию, подходящую под мою специальность, звучащую, на мой взгляд, очень достойно – «Финансы и кредит». Мои родители были так рады и горды тем, что их дочь получила диплом московского университета, что даже сами приехали в Москву на три дня, чтобы вручить подарок: красочный конверт с деньгами. Он до сих пор хранится в одной из книг, нетронутый и не использованный…

- Умница, дочка! – сказал мне тогда папа, протягивая мне конверт. – Это тебе от нас с мамой. Купи сама себе, что захочешь…

Помню, я тогда пополнила копилку обид на родителей, решив, что им просто не захотелось тратить на меня время, а что-либо подарить обязывало положение, и они таким образом решили проблему в лице меня. Во мне вспыхнул огонь, и поглотил радость от встречи с ними, хотя я скучала по ним обоим, боясь признаться себе в этом. На протяжении пяти лет обучения я каждые полгода исправно навещала их, но ни разу я не чувствовала себя нужной и желанной в том доме. Напротив, во всем я видела пренебрежение к себе, и все мои светлые чувства, накопленные за периоды разлук, затмевались все большим разочарованием. В конце концов, я решила остаться в Москве даже после обучения, объяснив родителям, что здесь меня ждет блестящее будущее и карьерный рост. Андрей, наблюдавший за всем этим со стороны, настаивал на том, чтобы я уговорила свою семью перебраться сюда и жить рядом.

- Ну вот скажи, зачем? – отвечала я на его неоднократные попытки повлиять на мои взаимоотношения с родными.

- Затем, что тебе нужна поддержка, - терпеливо отвечал он каждый раз, - Потому что ты так и норовишь запутаться в лабиринте взрослой жизни, к которой ты еще совершенно не готова! И хватит дуться, от этого ты не кажешься взрослее.

- Ну хорошо, предположим, они переедут сюда, - размышляла я вслух, - А потом я вдруг соберу вещи и улечу в Испанию, да? И снова их тащить за собой?

- Не улетишь.

Я рассердилась… А может быть, испугалась, не знаю… Захочу и улечу, и никто не сможет меня остановить, даже он. Но уверенность, которая исходила из него, когда-то произнес этот приговор, меня обезоруживала.

- Почему это? Уж не ты ли мне запретишь?

- Нет, не я, - только и ответил Андрей, грустно взглянув на меня, должно быть, замечая то, как дрогнули мои губы.

Нам обоим захотелось как можно скорее сменить тему, и мы решили сходить в боулинг, чтобы хоть немного развеяться. По пути нам встретилась кулинария, в которую я все чаще совершала набеги за всевозможными лакомствами. Я кивнула в ее сторону и сказала Андрею: