Птицы рождены летать

Эпилог

Я добавила в старинный, толстый альбом несколько фотографий, с которых на меня глядела прекрасная, влюбленная в жизнь девушка. Трудно было поверить, что через месяц ей исполнится тридцать восемь. А через неделю она станет женой самого терпеливого, мудрого и желанного мужчины на свете.

Я бережно положила альбом в прочную коробку с самыми ценными для меня вещами. В ней так же хранился блокнот, в котором таилась история Лизы, той самой девушки, которой через свою музыку удалось положить начало исцелению моей заблудившейся души. В тенистой беседке, сплетенной виноградными ветвями, покачиваясь на широких качелях, она поделилась со мной своей историей жизни, сокровенными переживаниями и чувствами. А я, сверкая серебристой ручкой в лучах весеннего солнца, своим размашистым почерком переносила ее рассказ на белый лист, обещая себе дать ему такую огранку, при котором его таившийся, словно на дне океана, свет проникал бы в самые глубины сознания читателя, напомнив о том, что пора отпустить себя на волю и расправить крылья.

Переступив порог своего прошлого и передав ключи будущим хозяевам, я почувствовала себя так легко, что, пожалуй, если бы не мой чемодан, меня унесло бы ветром обратно на Самуи, где с нетерпением ждал меня Андрей, немного расстроенный тем, что я попросила его дождаться меня там. Мне хотелось вернуться в Москву одной, чтобы посмотреть в глаза своим страхам, которые я намеревалась оставить здесь навсегда. Закрыв вопросы о продаже квартиры и пересылке вещей, которые я решила забрать с собой, я попрощалась с Женей, вызвавшейся проводить меня до аэропорта.

- И что дальше? – спросила она меня.

- Дальше – жизнь, с которой я подружилась, - весело отвечала я. – Не переживай за меня, я в надежных руках. И я сейчас даже не о руках Андрея. Меня обнимает весь мир, и я не могу этого не чувствовать. Оглянись вокруг: каждый уголок земли наполнен любовью, ею же отныне наполнена и моя душа. Враждебность, которой нас так часто любят пугать взрослые с самого раннего детства, лишь иллюзия, возникшая от их страхов за нас, наивных и смелых. Но наполняя наши души страхами, они, сами того не ведая, создают преграду на пути к высшему Я, годами томящемуся в темнице и в ожидании, когда же ему тоже дадут право голоса. Но стоит только улыбнуться миру, как он уже светится ответной улыбкой.

Женя стала тихой и задумчивой:

- Но ведь… А как же ситуации, в которых человек сталкивается с неожиданными трудностями и, помимо его воли, его мир начинает рушиться?

- Я убеждена в том, что все жизненные трудности когда-то, задолго до рождения, мы выбираем для себя сами. Нам оттуда, - я показала на небо, - было куда виднее, нужно ли нам это испытание или нет. Начала бы я свою задумку по созданию серии книг, если бы не было того, что было? Не знаю. Люди ведь такие создания: чем меньше их трогаешь, тем сладостнее их ничегонеделание где-нибудь на мягком диване. Редко кто хочет развиваться без чудо-пиночков свыше, заставляющих нас через «не хочу» что-либо менять в себе.

- Это точно. Пока не пнешь, не полетит, - засмеялась Женя. – Я вот, глядя на тебя, решила не дожидаться острых углов в своей жизни, а уже браться за себя. Начну хотя бы с фитнеса – вон, смотри, уже пиджак с трудом сходится, куда это годится? Вот пойду сейчас и куплю годовой абонемент. А еще хочу на море, приеду к вам на пару недель, пожму руку этому сверхтерпеливому человеку, который таки добился своего счастья, пусть и не сразу… Андрюха классный, береги его!

- Это точно, - не без легкой волны стыда кивнула я в ответ.

Мы тепло попрощались, договорившись о частых встречах, несмотря на расстояния. Мы разговаривали с Андреем о моей мечте много путешествовать, узнавать мир изнутри из сокровенных рассказов его обитателей, и, к счастью, он горячо поддержал меня в этом, попросив лишь хотя бы иногда путешествовать вместе. Поэтому, кто знает, может быть теперь мы с Женей будем общаться даже чаще, чем когда жили в нескольких станциях метро друг от друга. Что-то подсказывает мне, что в этих вопросах количество километров не играет совершенно никакой роли.

Мой путь пролегал через родительский дом и родной город, в котором я была всего два года назад, а по ощущениям – целую вечность. Я шла по тем же улицам, что и в далеком прошлом, но что-то было не так, как тогда. Вроде бы те же здания с той же облицовкой, старенький двор, высокий многолетний дуб у подъезда… И даже те же старушки на лавочке, которые не узнали меня, но горячо поприветствовали в ответ. Громыхающий лифт, пятый этаж, темно-серая дверь, звонок… Мама… Моя родная, любимая мама, та самая, которая держала меня на руках, когда мои ножки еще не умели ходить. Это ее голос, напевающий мне когда-то колыбельные, звучал в глубине моего сознания, когда я закрылась на ключ от мира и жизни. Тем же самым голосом она удивленно воскликнула:

- Эля, доченька, вот это сюрприз!

Мама заключила меня в свои объятия, не говоря больше ни слова. Из комнаты вышел папа и, хотя внешне он выглядел отстраненным и сдержанным, я почувствовала его радость встречи со мной.

- Привет! – весело сказала я, чтобы немного развеять непрошенное напряжение. – Пап, да ладно тебе, никто из нас не верит в твою неприступность. Идем обниматься.

Он остался на том же месте, когда я мягко обняла его. Спустя мгновение, на выдохе, он обнял меня так, будто хотел вложить в эти объятия все, что мы упустили. Моя проснувшаяся сентиментальность уже потянулась к слезным кранам, когда я почувствовала запах маминого лимонного пирога.

- Ого, как я вовремя-то, оказывается… Это же мой любимый. Здорово!

Мама с улыбкой ответила:

- А я почему-то знала, что увижу тебя. Вскочила утром и побежала готовить, и только в процессе уже начала просыпаться и удивляться своим действиям. В последнее время ты все реже и реже стала приезжать…