(пуб)личное

(пуб)личное

След от послеполуденного палящего солнца медленно двигался вверх по полу огромного особняка, построенного по индивидуальному дизайну на Голливудских холмах, пока не добрался до второго уровня, где растянулась на кровати Одри. Отражение от белых стен создавало яркое свечение, оно забиралось под тонкое одеяло Palazzo пока окончательно не заполнило всё помещение. После получаса борьбы с негуманным дизайном интерьера, девушка, брыкаясь, сбросила остатки сна и тяжёлой поступью направилась в душ.
            Обычно этот дом не пустовал: многодневные вечеринки и домашние концерты были здесь рядовым событием. Но сегодня Одри пришлось самой наливать воду в стакан с антипохмельной шипучкой. Солнце по-прежнему резало глаза, так что вторым делом она включила режим затемнения. Опустились массивные металлические жалюзи и разрезали жесткий свет на множество узких полосок.
            Взбив несколько стеблей сельдерея и яблок в блендере, Одри пристроилась с коктейлем на чёрном кожаном диване Bugatti перед OLED-телевизором, вмонтированным в стену. Провела пальцем по сенсорной кнопке включения.
            «Переговоры с представителями Восточной Коалиции не привели к желаемому...»
            Тап.
            «Мэр Лос-Анджелеса выступил с предложением внедрения ежегодных экзаменов для всех жителей города. По его словам, это ограничит въезд в перенаселённый город и поднимет средний рейти...»
            Тап.
            «В шоу-бизнесе сегодня тоже неспокойно. На популярную певицу Одри Крюз подаёт в суд стилист, работавший со звездой во время съемок для обложки сентябрьского “Blogue”. По заявлению обвинителя, она имеет исключительное авторское право на созданный для фотосессии образ. И если обложка журнала не попадает под её претензию, то реклама духов в социальной сети звезды, сделанная в тот же день, уже является недобросовестным использованием и нарушает закон штата».
            Одри не заметила, как сжала высокий пластиковый стакан, и фреш крупными каплями обрушился на толстую обивку дивана . Руки хаотично застучали по коже, несколько раз она попала по разлитому напитку. Голова растерянно вращалась.
            — Где этот гребанный…
            Одри перепрыгнула через спинку и побежала по винтовой лестнице на второй уровень, через просторный спортивный зал со стеклянными стенами, в спальню. Постельное бельё Charlotte Thomas Bespoke полетело во все стороны. Подушка приземлилась прямо на китайскую коллекционную вазу, стоящую на стеклянном столе уровнем ниже. Раздался звон осколков. Одри не заметила его.
            Смартфон лежал между матрасом фирмы Vividus и изголовьем, сделанным из красного дерева. Пятьдесят четыре пропущенных от родителей, тридцать шесть от Ника с Флекс Рекордс, восемнадцать от Тима Фэллона. Счетчик упоминаний в твиттере сломался. Одри тапнула на обратный звонок Тиму. Гудки тянулись издевательски долго.
            — Да возьми ты уже!
            Гудок сменился на стук по клавиатуре:
            — Одри, я весь день не могу до тебя дозвониться! С тобой всё в порядке?
            — Тим, всё ок. Что за чушь по телеку?! Ты видел?!
            — Видел, видел. Так, Одри, не накручивайся. Плёвое дело. Решим вопрос мирно, отстегнём стерве сотню, пусть катится.
            — Какого чёрта?! Она не получит моих денег! Сука кем себя возомнила?!
            — Одри, Одри, не горячись.
            Девушка стукнула ногой по мраморному полу с подогревом:
            — Не смей меня затыкать! У неё нет права…
            — Есть.
            Одри опешила.
            — Что?
            Тим молчал, слышен был только стук клавиш компьютера. Через несколько секунд и он затих:
            — Есть, Одри. Я сейчас переписываюсь со спецом по таким делам. Твоя фотография в инстаграме помечена как реклама. Это рекламный материал, понимаешь? Отчуждение прав она подписывала только для фотосессии "Blogue". Она может подать на нас в суд.
            — Какого хрена происходит…
            — Я предлагаю договориться с ней мирно и подписать бумаги. Завтра вопрос уже будет решён. Слышишь? Не переживай, мы всё сделаем.
            Одри глубоко вдохнула и шумно выпустила воздух.
            — Мне полегчало, Тим, спасибо. Кажется, я разбила ту вазу. Как её там… Династии Сол?
            — Сун?
            — Ну да, что-то такое.
            — Забудь, купим три таких. Представляешь, сколько может принести эта история? Весь дом китайскими вазами заставишь.
            — Нет уж, избавь меня от этой безвкусицы.
            Одри, шаркая, пошла обратно к лестнице.
            — Так, Одри, из конторы звонят, позже напишу.
            — Бывай, Тим.
            Девушка с трудом открыла дверцу холодильника Northland, достала несколько холодных фруктов и не глядя закинула их в блендер Bork. Готовый коктейль она вылила в золотой тамблер Starbucks.
            Солнце медленно плыло к линии горизонта, уже не так слепило. Одри подошла к толстому стеклу панорамного окна. В километрах под ней бурлил огромный мегаполис.
            Этот дом выбрал её агент. Сказал, так всем будет спокойнее: далеко, защищено, обложено несколькими уровнями безопасности.
            Птицу она не видела до последней секунды, погрузившись в мысли. Крупный голубь летел прямо на неё. С громким хрустом врезался в невидимую стену так, что отскочил обратно и нелепо упал бесформенным куском вниз. Стекло с отражающим покрытием.
            — Блять!
            От испуга её тут же отвлекла вибрация в кармане дизайнерского спортивного костюма. Ещё несколько тысяч уведомлений. Кажется, ей нужно было кому-то позвонить, что-то важное… Ник!
            Пальцы забегали по стеклу, издавая приятный звук.
            — Одри, где тебя носило?! Я уже собирался ехать всей бандой к тебе!
            — Ник, я была в отключке весь день, только встала. Не ругайся.
            — Да насрать. Во что ты меня втянула?
            — Ник, я....
            — Весь мой, мать его, лейбл завален исками! Иззи предъявляет его татуировщик, от Ламии хочет денег тот сумасшедший художник, она картину его купила и селфи наделала на её фоне! По всем прошлись, шаришь? И знаешь что? Их юристы как один талдычат: “это из-за Одри”. А теперь ты мне скажи, что это нахрен значит?!
            — Ник, я понятия не имею, о чём они говорят!
            Смартфон издал раздражающий писк — параллельный звонок.
            — Ник, я перезвоню, это мой юрист.
            — Эй, Ди, не надо меня набирать. Чтобы я тебя на лейбле больше не видел.
            Крик застрял в горле. Одри не могла ни выдохнуть, ни набрать в лёгкие воздуха, организм не слушался. Периферийное зрение сузилось до узкого канала. Огромная гостиная превратилась в клетку.
            Взгляд остановился на бегущей строке всё ещё включённого телевизора.
            «Известный пластический хирург, специализирующийся на преображении звёзд, также подал в суд на певицу Одни Крюз из-за “использования созданного им образа”. Он требует более полумиллиарда долларов компенсации и девяносто пяти процентные отчуждения со всех последующих доходов. Изменение внешних параметров другими хирургами будут расценены как вандализм, заявил он».
            Смартфон снова завибрировал. Видеосообщение, отправитель неизвестен. Одри тапнула и постаралась сфокусироваться на экране.
            На видео была она, Одри. Шла по Ориндж Драйв, вроде бы. С противоположной стороны к ней подбежала девочка, совсем маленькая, лет семи, с маркером и диском в руках. Одри не могла вспомнить, когда это было.
            Девочка подошла совсем близко, потянула за жакет Balmain и писклявым голосом попросила поставить автограф.
            — По мне, блять, похоже, что я в духе раздавать подписи, а?! Прикажешь мне круглыми сутками этим заниматься?
            Одри, та Одри, что на записи, очертила рукой круг:
            —Это моя зона, понятно? Вот! Моя! Здесь всё принадлежит мне! Проваливай, пока охрану не позвала!
            Плевок вырвался неожиданно даже для Одри. Но что сделано, то сделано. Оператор продолжал снимать: уходящую Одри, содрогающуюся от рыданий девочку. Она развернулась к камере, слюна смешалась со слезами и медленно стекала по круглым щекам.
            Видео оборвалось. Одри сползла на ковёр Барода и откинулась головой на стеклянный стол.
            Диктор в телевизоре бесшумно открывал рот, слова не проникали дальше экрана. Обсуждали, кажется, Одри. В слайд-шоу пустили фотографии папарацци. Ведущий замер, приложил руку к уху, взгляд опустился на телесуфлёр. После нескольких секунд, он быстро затараторил, горизонтальная складка на лбу выдавала напряжение. Следом пустили запись.
            Одри шла по Ориндж Драйв.
            Смартфон завибрировал. Тим. Сообщение в мессенджере.
            «Я выбываю».
            Текст сообщения тут же потерялся в потоке уведомлений твиттера. Оскорбления, гневные смайлы, угрозы в директ. Лавина сошла.
            Одри, одна из самых популярных восходящих звёзд Америки, с усилием поднялась и пошла к стеклянной двери.
            Одри, получающая сотни миллионов долларов только за рекламные контракты, нажала на сенсорную кнопку, открывающую балкон самого дорогого дома на холмах.
            Одри, созданная как бизнес-проект несколько лет назад, ступила на покрытие из натурального камня, нависающего над крутым обрывом балкона.
            Одри, не принявшая ни одного самостоятельного решения, подходит к стеклянному ограждению, полная решимости прервать невыносимый абсурд.          
            Одри, не имеющая по-настоящему ничего своего, делает несколько шагов назад для разбега.