Пустой человек

Пустой человек

Когда вы подсознательно влюбляетесь в пустоту, вы теряетесь навсегда без шанса на спасение. Вам больно, но вы не хотите видеть свет. И другие не помогут вам, потому что это потребует огромных усилий, а может быть даже этого будет недостаточно, чтобы вытащить вас из ямы. Вы должны помочь себе, но ваше существо, ваше ядро, само ваше «я» давно сдались. Вы остаетесь оболочкой, бродящей среди живых. С каждым днем вы становитесь все глупее, ваш разум медленно гниет, вы цепенеете, вы видите, как жизнь продолжается без вас, и чем больше времени проходит, тем больше вы понимаете, что вас никогда не спасти.

Удивляет беспредельность чувств человеческой души. Как глубоко она может пасть в страданиях. И есть ли пределы у этой бездны? Или ты будешь падать в неё бесконечно, задыхаясь в ледяной атмосфере?

Он размышлял о чувствах, лёжа на кровати в маленькой тёмной комнатке. В квартире, где умерли все звуки, возникало сомнение в существовании какой-либо формы жизни так, что хотелось спросить: есть ли здесь кто-нибудь? В доме отключили свет и все вещи, оставшиеся ещё со времен советского прошлого: старинная мебель, настенные часы, чёрно-белые фотографии, игрушки на полках – память детства, сейчас молча притаились в темноте и выглядели незнакомыми, холодными, чужими.

Ничто не мешало, ничто не тревожило, ничто не освещало пространства, и он чувствовал себя максимально далеким от мира, в открытой чёрной бездне космоса, постигающим его безразличные глубины, а вместе с ними и какую-то совершенно невообразимую такую же далёкую безумную истину, знать которую воспитанному на крови и молоке было опасно.

Он больше не мог терпеть насильно вторгающихся в мозг откровений, поэтому присел, коснувшись босыми ступнями холодного пола. Нашёл на столе сотовый, прошёл на кухню, зажёг пару свечей и набрал нужный номер. За окном была ночь, хотя разворачивался только вечер. Так часто бывает зимой. Но на дворе стояла середина осени: ещё нет снега, но листья все уже сброшены и ожидают неминуемого наступления белой пустоты.

– Привет.

– Привет, – раздался немного усталый женский голос из трубки.

– Как ты?

– Всё в порядке. Только пришла домой.

– Видел, ты оставляла мне сообщения, и я подумал, можем выбрать время, когда ты захочешь,... о чем-нибудь поговорить – неважно о чем – можем даже помолчать, когда это будет нужно, просто молчим по телефону. Типа, знаешь, друзья созвонились по скайпу и молчат, пребывая каждый в своей квартире. Очень странный ритуал, конечно. Или связь у них такая, что они через молчание пытаются друг друга уловить, понять, разбить одиночество. А потом в какой-то момент кто-то из них заговаривает первым, нарушает тишину и вот уже что-то происходит. Кажется, что-то интересное, волнительное, идёт какое-то обсуждение, диалог. Кажется, к чему-то приближаемся, к какому-то пониманию или, может, люди вместе в непонимании ищут некую радость, связь? Рождается тайна, и они, как участники этого странного процесса, переживают его вместе, находятся в центре этого события. А ведь, казалось бы, простой разговор по душам – тривиальное дело, но на самом деле совсем не мелочное, не пустяк. Разговоры ведь бывают разные: всякие бытовые, насущные, абстрактные, чтобы чем-то поделиться с кем-то, исцеляющие, связывающие или разъединяющие людей врозь...

– Егор.

– Да?

– Мне надоели эти игры.

– Какие игры? Я всего лишь хочу создать волшебство.

– Но мне это не нравится. Ты странный, Егор, правда, прости, но ты странный. Я люблю романтику, но ты вечно делаешь что-то, как будто по-своему, и это получается... не знаю, неправильно, что ли. Не знаю, как сказать. Слишком усложняешь. Может быть, у тебя проблемы и ты, таким образом, пытаешься их решить за счет наших отношений, но меня это не устраивает. Я так не могу.

– Говоришь, как психолог.

– Я и есть психолог, Егор. Учусь на четвертом курсе. Мой тебе совет: разберись в себе.

– Не рассчитывай, что я запишусь к тебе на консультацию.

– Я переживу.

– Это была просто шутка... глупая, согласен... – В трубке повисла пауза, и он неуверенно продолжил: – Так что – это конец получается?

– Да, конец. Но не наших жизней, – поспешила добавить она. – Начало чего-то нового. Так что не впадай в ещё большую депрессию, ладно? Ну, пока.

Она бросила трубку, и парень ещё какое-то время держал телефон прижатым к уху, прислушиваясь к тишине или биению собственного сердца, после чего положил мобильный на стол. Он нехотя перевел взгляд в сторону окна, за квадратной серостью которого открывался город. Ему были известны все его широкие улицы, угрюмые переулки, старые дома, высокие и низкие постройки, так нелепо прижатые друг к другу с окнами и дверями, как неуверенные в себе дрожащие и напуганные существа, скопление чёрно-серого разнообразия, уходящее волнами черепичных крыш в размытую почти бесцветную даль.

Так всегда: тысячи окон устремлены в неизвестность. Кажется, есть ли ещё кто-то с подобного рода мироощущениями, взглядами, но не можешь его нигде найти – найти себя самого. В городской пустыне.

Свечи, которые он зажёг, чтобы осветить мрак, обманчиво создавали свет, которого уже не существовало. Теперь он повторял до черноты, сам не понимая для чего: моя сила иссякает. Теперь даже свет исчез – был украден из его глаз. Его оставили где-то далеко и нигде... нигде...

«Мне всё чаще приходит на ум, будто я в аду, который похож на рай».

– Жизнь прекрасна, – говорит Эдуард.

– Как яд, подмешанный в кофе, – недовольно бурчит Егор.

– Есть другое определение, ты знаешь, оно мне нравится больше.

– Жизнь – это случайный взрыв смеха посреди бесконечных мучительных стонов.

– Нет, не то, – отмахнулся Эд. – Если жизнь – это вампир, пусть сосёт.

Наступая на сырые опавшие листья, они прогуливаются по лесу недалеко от города в поисках вдохновения. Егор работает детским писателем, а Эдуард занимается тем, что иллюстрирует все его книги и также является его единственным другом.