Пустой Дом

Закрытая дверь

Сон оборвался. С трудом разлепив глаза, я уставилась на циферблат часов, стоящих на прикроватной тумбе. До будильника еще почти час. Тяжелые шторы практически не пропускали свет, в комнате царили сумерки. Веки закрываются сами собой и, спустя пару секунд, я уже чувствую, как кровать подо мной растворяется, и тут громкий голос матери, доносящийся с первого этажа, вытаскивает меня в реальность.

  Снова открываю глаза, пытаюсь прислушаться. Часть слов из бесконечного монолога мамы я не могу расслышать, но это не мешает мне понять, что родители ссорятся. Перекатываюсь на спину и упираюсь взглядом в ровный потолок. Голова гудит от бесцеремонно прерванного сна, на виски давят невидимые кирпичи, а в глазах сухо. Доброе утро, Аманда!

  По привычке тянусь за сотовым телефоном, но как только холодный пластик гаджета оказывается в руке, я тут же опускаю его обратно на тумбу. В нем ничего не изменилось внешне, это все тот же телефон, с которым я никогда не разлучалась, который видел все мои успехи и достижения, который проигрывал мне музыку во время прогулок и поездок, который смешил меня веселыми видеороликами из социальных сетей на скучных занятиях или когда мне было грустно. Да, все тот же телефон, но он уже не мой. Связь потерялась, нет общей тайны, секрет испарился в чужих руках. Словно кто-то прочитал личный дневник, подсмотрел за вами в душевой, носил ваше нижнее белье. Может, пройдет время и отчуждение между нами превратится в доверительную связь, но сегодня у меня никакого желания прикасаться к нему лишний раз. Уже не говоря о том, чтобы заходить в сети или делать фотографии.

   Разговор на повышенных тонах прекращается громким хлопком входной двери, от которого в моей спальне затряслись стекла. Отец ушел на работу раньше, чем обычно. В этом нет ничего удивительного, ведь мать может довести до предела любого человека. И тогда лучший выход — просто взять и уйти из дома. Сбежать.

   Оставаться в кровати смысла нет: заснуть у меня не получится. Тридцать минут до будильника. С титаническим усилием сажусь в кровати и свешиваю ноги, попутно взъерошивая волосы руками. Мать никак не может угомониться. Ее оппонент уже покинул поле брани, но женщина все высказывает и высказывает накопившиеся претензии, разговаривая сама с собой. Чудное начало нового дня. Спускаться вниз, на кухню, ужасно не хотелось. Я тянула время как могла: простояла под душем почти двадцать минут, даже маску для волос сделала, нарочито медленно наносила макияж, вырисовывая стрелки и растушевывая тени так, словно мне сегодня не на вынужденные трудочасы, а на церемонию вручения какой-то премии. Раз пять меняла вещи, которые собиралась надеть, в итоге даже убралась на полках в шкафу. Но часы словно смеялись надо мной. Чем дольше я копошилась над ненужными делами, тем медленнее текли минуты. Ждать пока мать уйдет на работу, смысла нет, как и нет смысла сидеть в комнате еще полчаса. Пора спуститься на завтрак.

  — Что вскочила? — мать даже не развернулась в мою сторону, просто ориентировалась на шаги, продолжая гордо отпивать горячий чай из своей любимой кружки.

  — Мне к мистеру Уайту же, — тихо ответила я, мешая растворимый кофе в кружке, и соображая чего же быстро перехватить из еды. Где-то должны были маффины остаться, да и сыр есть в холодильнике.

  — Ну и как? Хорошие каникулы ты себе устроила? — женщина больно полосонула по мне гневным взглядом и вернулась к своему занятию.

   Я уже понимала, что остаток невысказанной злобы сейчас выльется на меня. Я юркнула к холодильнику и быстро взяла с полок все, что мне было нужно: сыр, хлеб, пару стаканчиков йогурта. Сделаю парочку бутербродов и лучше поем по дороге на «работу», чем задержусь в этой клетке с разъяренной тигрицей еще минут на десять.

 — Только и умеете, что нервы мне трепать, — нет, успокоиться этим утром мама точно не хотела. Я прекрасно знала, что сейчас произойдет. Она сама себя заведет бессмысленными обвинениями, выставив нас с отцом монстрами, и потом, поверив в собственные бредни, накинется на меня с удвоенной силой. И мне лучше убраться из дома до того, как ее голос вырастет до интонации крика. — Эта вся Ваша благодарность, да? Я всю свою молодость угробила на Вас, все, что есть в этом доме — моя заслуга, это все куплено на мои деньги! И вот благодарность?! Теперь я Вам не нужна? Один ходит, отворачивается, даже не смотрит на меня, я для него пустое место. Ты приехала тут, смеешь матери перечить! Я же говорила, чтобы ты не ходила к своим тупым друзьям. Но нет! Папочка любимый же разрешил! Все через жопу, лишь бы не по-моему! Довольна? Я тебя спрашиваю! Довольна?

  Ответить я уже не могла, так как бросив контейнеры с едой в рюкзак и обув первые попавшиеся кеды, вылетела на крыльцо со скоростью пули. Вечером продолжения беседы не будет, потому что придет отец и мама или промолчит, или продолжит разговор с ним, оставив мое позднее прибытие без внимания, так что можно считать себя спасенной. Закурив сигарету, я, со сбившимся дыханием и чувством облегчения, двинулась в сторону места обитания мрачного мистера Уайта.

  Нервно теребя металлическую «собачку» замка серой ветровки, я выкуривала уже вторую сигарету подряд, стоя в нескольких шагах от массивных ворот дома Уайтов. Казалось бы, делов-то. Докурить и зайти во двор, ведь владелец дома, как и вчера, оставил ворота незакрытыми, ожидая моего утреннего визита. Все, вот сейчас докурю, и пойду. Но сигарета быстро заканчивается, сгорая в пальцах до фильтра, и в пальцах появляется третья. Сделаю пару шагов, толкну одинокий камешек на дороге, поковыряю носком белого кроссовка землю, посмотрю на небо, на линию горизонта, постою. Потом снова сделаю пару шагов уже в другую сторону, уберу руки в карманы, спустя секунду вытащу их, глубоко вздохну, постою. Со стороны это, скорее всего, выглядело так, словно я танцую танец пингвина-аутиста. Но я-то знала, что между мной и воротами существует прозрачная стена, не дающая мне зайти вовнутрь. Стена неловкости, возведенная мастером Конфузом из стыда. Мало того, что мне было стыдно перед мистером Уайтом за то, что произошло в его доме той ночью, так еще теперь мне стыдно и за ту глупую выходку с кофе. Еще вчера эта идея казалась мне разумной и благородной, а этим утром, стоя около его дома, я внезапно осознала, что выставила себя еще большей дурой. Это возможно?