Путь диакона

Воцерковление

Мое воцерковление началось осенью 1997 года, в сентябре. В то время, я ещё служил в армии, в местном Моршанском гарнизоне, но по болезни был отпущен домой за несколько недель до дембеля.
Вот уже почти год, как я не находил себе места, потерял, смыл в жизни, мне казалось, что как-то все мрачно и не так, как раньше, когда я весело прожигал свою молодость, пил, кутил, любил девчонок и не задумывался о будущем и своей душе. Точнее сказать не думал о жизни и смерти. В один прекрасный момент, все как будто померкло, будто выключили свет и не видно дороги, куда и за кем идти. И очень хотелось плакать и искать помощи. Из бесстрашного, молодого, спортивного парня, я превратился почти в шизофреника, хотя, с наружи не было этого заметно. Мне постоянно казалось, что я умру, мне было страшно жить следующий день и хотелось какого то утешения. Это началось в отпуске, когда мы встречали Новый 1997 год с ребятами и девушками, на квартире одной знакомой. За три часа до наступления Нового года, мне вдруг стало плохо, как я уже описывал выше, будто бы выключили свет, села батарейка и хотелось, чтобы все вернулось на прежние места. Мы даже по пути заехали в Приемный покой и мне сделали два укола от высокого давления, помню цифры 160/100.
Весь это праздник, если можно так его назвать, прошел для меня в тоске и в мыслях о том, что утром будет всё, как прежде. Но утром ничего не изменилось, первый трезвый и грустный Новый год, мне не хотелось ни выпивать, ни курить, все было противно. Поехал домой к родителям, там мы посидели за столом, отметили праздник. Но мне было плохо, страшно, я не знал, что со мной и потому боялся этого состояния.
На следующий день, я поделился с мамой, реакция была не та, что я ожидал. Через неделю пребывания дома, они поняли, что есть проблема, у меня каждый день было высокое давление, но когда делали укол, на некоторое время мне было даже весело, как то отпускало, а потом вновь возвращалось.
Не хочу подробно описывать то, что происходило следующие 10 месяцев, но вкратце скажу так, помотало, прошел экстрасенсов и ясновидящих, которые видя во мне порчу, отправляли сразу к заговорщицам-шептуньям бабушкам (позже встретил их в храме). Прошел через два госпиталя, в которых пытались узнать от чего же я кошу, хотя уже отслужил к тому времени полтора года. И вот за месяц до первого посещения храма, мне в руки попалась протестантская или сектантская книжица, в которой говорилось о Христе, о молитве Отче наш..., о том, что надо делать добро, всех любить и Господь исправит тебя, простит грехи и спасёт. Мне понравилась книга и я несколько раз перечитал её, когда лежал в госпитале, и даже стал молиться, читал "Отче наш..." на рассвете, без икон, лицом на восток, читал эту молитву и вечером перед сном. Что-то стало происходить, я становился спокойнее, вернулся на срочную службу после госпиталя, стал комендантом в ДЗ на аэродроме. Было уйма свободного времени, никто меня не контролировал и я мог уходить на несколько часов по своим делам. Я начал снова заниматься спортом, но понимал, что это совсем не то что мне нужно. Прошло какое-то время, месяц или два и моя бабушка предложила сходить в наш Свято-Троицкий собор, который восстановили после пожара и там уже совершаются службы. Мне стало интересно и я пошел в следующее воскресенье в храм.
Предварительно спросив у бабули, что надо делать, она мне рассказала, что надо подойти на исповедь и причастие, рассказать о грехах, исповедаться.
Конечно, я ничего не знал и мне было не по себе. Утром, я не много проспал и спешил на утреннюю воскресную службу. Вот передо мной возвышается огромный собор, всё ближе и ближе ко мне и у подножия храма, я ощущаю себя муравьем (78 метров в высоту и объем на 6000 человек).
Я открыл дверь, зашел в собор и пройдя пару шагов, замер. Дверь сзади, как мне показалось громко захлопнулась и кроме ангельского пения хора, я ничего больше не слышал, а главное не слышал этих навязчивых мыслей, которые мешали мне жить и вводили в отчаяние. Так я простоял около 20-30 минут, служба совершалась своим чередом и мне казалось, что я не на земле, ощущение, что с глаз свалилась чешуя. Почему, я не видел и не слышал этого раньше? Где я был, когда раньше заходил в храмы и мне хотелось скорее выйти? Для меня началась новая жизнь! Именно в этом момент и миг, Господь встретил меня там, Он долго вёл меня через скорби, душевные страдания, и вот, я здесь, в Доме Божьем и всё стало по другому. Мне захотелось жить, у меня появилась радость на сердце впервые за 9 месяцев. Там, за дверью храма на улице, в мире осталось прошлое, остались грехи, осталась ветхая жизнь. Я нашёл то, что советую каждому найти, душевный покой, равновесие, гармонию. Благодать покрыла меня и я не хотел уходить из храма.
Я не попал на исповедь, поставил свечи, глазел по сторонам. Мне очень и очень понравились певчие, как божественно они пели. Вспомнились слова мамы сказанные мне в детстве: "Учись хорошо и будешь учиться в семинарии". Тогда, я не понимал, почему и зачем она мне сказала так, но слова её исполнились в будущем, хоть и учился в школе с тройками. Они пели, а я думал: "Эххх, видимо они закончили семинарию, надо, что-то особенное иметь, чтобы петь там!" Подошло Причастие, я увидел, как люди скрещивая руки стали чинно подходить к алтарю и становиться в очередь. Вышел священник, высокий, патлатый, бородатый батюшка, как из фильма "Королева бензоколонки", настоящий русский богатырь, это был отец Владимир Борисов. Не долго думая, я тоже скрестил руки на груди и подошел к Чаше. Батюшка строго посмотрел на меня и спросил:
--"А Вы исповедовались, молодой человек?" 
Я чуть сквозь землю не провалился. Я же не знал, вернее не думал, что надо обязательно исповедаться перед Причастием.
По окончании службы, все начали подходить к кресту, подошел и я, так как бабуля строго наказала подойти ко Кресту, а уж потом уходить.
Возвращаясь домой, я как на крыльях летел и напевал то, что пел хор: "Благослови душе моя Господа, благословен еси Господи..."не зная слов, но мелодия композитора Флегменко очень запала в сердце, а я лишь мурлыкал под нос и улыбался.
Теперь решил, что буду ходить в собор каждое воскресенье.