Путь домой

Глава 60

                                                           ГЛАВА 60
- Доброе день! И как это называется? - спросила Лиля, заходя на кухню, и увидев, что мужчина занимается готовкой.
- Бургуль.
- Бургуль, - повторила девушка, - просто каша, да? Мы тоже готовим пшеничную кашу!
Камиль с улыбкой глянул на гостью, продолжая ловкими быстрыми движениями нарезать овощи на салат.
- А салат как называется?
- Табуле.
- А у нас просто салат из помидоров… ой, а зачем ты туда крупу добавляешь, я думала она замочена для того, чтобы варить…
- Сейчас попробуешь.
- Мята пахнет, а мы мяту не кладём, а чай из неё завариваем. А я по телевизору передачу смотрела, там блинчики готовили по арабскому рецепту, их так сворачивали интересно, слепляя как манты, треугольником. У бабушки была подруга, в Таджикистане, ну, ещё при Союзе, они так хорошо дружили, в гости друг к другу ездили, она научила бабулю готовить манты, это такие как пельмени, только большие и на пару, вкусные, мы иногда устраиваем дни таджикской кухни. Теперь они по скайпу иногда общаются. А как эти блинчики называются, я не запомнила.
- Катаеф.
- Да, точно. Их ещё начиняли халвой, яблоками…
- Брынзой, миндалём, сладкими кремами…
- Давай я тебе помогу… а что это на плите так вкусно пахнет… что-то мясное, угадала?
- Рагу… из баранины с черносливом…
- Ух, ты… А мы с бабушкой делали десерт, начиняли чернослив орехами и шоколадом. А что это за приспособа над кастрюлькой, там тоже что-то готовится… на пару…
- Это кус-кус.
- Кус-кус. Что это? Знаешь, я как то особо не интересовалась кухнями народов мира, мне хватало того, что есть в русской и украинской, да ещё немного таджикской для экзотики… оказывается это так интересно. Вообще интересно узнавать о культуре, традициях разных народов, путешествовать в разные страны, только не в качестве пленницы, - добавила Лиля тихо. 
- Сейчас поедим, и мне надо идти, много работы здесь для инженеров и вообще для образованных людей, которые учились, здесь ценят профессионалов. Постараюсь разыскать твои документы, думаю - просто они набивают цену, - Камиль был немногословен, в глазах затаилась печаль.
- Когда я окажусь дома, я буду самая счастливая… обниму бабушку… она наверное день и ночь молится за меня Богу… хоть бы выдержала, хоть бы дождалась, у неё же сердце слабое, я так переживаю… у меня кроме неё никого больше нет.

Прошло несколько дней, наконец Камилю удалось выкупить документы у жадного предприимчивого продавца. Теперь можно будет попробовать вывезти девушку с территории занятой боевиками. Он заехал домой, и Лиля радостно, прижав документы к груди, затанцевала по комнате. Мужчина, грустно поглядывая на неё, достал из большой сумки одежду в которой ей можно будет выйти на улицу. Черный балахон с длинными рукавами, темно-зеленые штаны и никаб, тоже черного цвета. Вид все это имело довольно мрачный, поэтому Камиль выложил ещё несколько вещей.
- Это чтобы ты не думала, что у арабских женщин всё так печально… примерь, вы же, женщины, любите наряжаться.
Тут были красивые платья для мусульманок, учитывающие национальные и религиозные особенности и в тоже время стильные, и нежных и более ярких расцветок, с длинными рукавами, штанишки, вероятно  к тем платьям, которые не были совсем длинные, из дорогой, приятной на ощупь ткани, туфли и несколько платков, один был отделан кружевом, голубой с золотистой ниткой, под серо-голубые Лилины глаза. Она вышла в другую комнату, оделась и вышла, спрашивая, правильно ли она завязала платок.
Мужчина не мог ответить, он застыл в восхищении. Тончайшее кружево обрамляло лицо девушки, платье, хотя и не облегало плотно, красиво очерчивало фигуру, оставляя место для фантазии. Именно такой наверное и была женщина из его грёз. Молча стоял он… глаза всё говорили… потом вздохнул, вышел из комнаты, и снова уехал по делам. Лиля перемеряла всё, провела у зеркала довольно много времени, и переодевшись, пошла на кухню готовить ужин. Ей хотелось сегодня нажарить блинчиков. Она любила это блюдо за безграничную возможность творчества. Можно было делать разное тесто, разную начинку и ещё - жарить блины какой хочешь формы. Как-то, ещё подростком, она поздравляла бабушку с днем учителя, напекла английские буквы, и составила из них на столе поздравление, потом они сложили их на большое блюдо, смазали маслом и кремом и пили чай, и бабушка, смеясь, говорила, что не станет сегодня проверять ошибки в тексте.
…Блинчики удались… и ужин удался… они разговаривали… и не могли наговориться…
… - Зачем ты был такой грубый, зачем ты сделал этот жест? - Лиля вспомнила рынок, торг и гогот мужчин.
- Так было надо, понимаешь?
- Да, кажется понимаю…
Они сидели долго, но все-таки пришлось идти спать, завтра был очень ответственный день.

Лицо Камиля приблизилось, и отступив, Лиля прижалась к дверце шкафа.
- Ты моя рабыня, я буду делать с тобой всё, что захочу, - сказал мужчина и в глазах его был сумасшедший блеск.
-  Не надо, - хотела крикнуть девушка, но горло перехватило и получился шепот, - не надо…
Мужчина засмеялся и Лиля… проснулась, было тихо и темно. «Это был кошмар, просто кошмар» - облегченно вздохнула девушка и пошла на кухню попить воды. При свете настольной лампы, положив руки на стол, сидел Камиль. Он глянул на вошедшую Лилю и сказал:
- Чего не спишь, завтра не простой день, вернее уже сегодня, осталось несколько часов, иди выспись, - голос звучал глухо, он был очень серьёзен.
Лиля села рядом на маленький деревянный диванчик и посмотрела в его печальные глаза.
Мужчина сказал что-то на арабском.
- Я не понимаю, скажи так, чтобы я поняла, - прошептала девушка.
Он осторожно взял её за руку и снова что-то сказал на своем, родном…
Прижался лбом к её ладони, потом выпрямился и выдохнул с болью:
- Мы никогда больше не увидимся… никогда…
Лиля как эхо повторила по-английски… потом по-русски…
- Никогда, никогда не увидимся...
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом обнялись и долго сидели так, потом губы Камиля нашли её губы…
…Лиля лежала на руке Камиля. «Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь, ты меня никогда не забудешь, ты меня никогда не увидишь…» Глаза её наполнились слезами… слезы стекали и капали в подушку. Лицо мужчины исказила гримаса, и пытаясь унять нестерпимую душевную боль, он торопливо стал целовать эти заплаканные глаза, это милое дорогое лицо.
…Наступило утро. Умывшись, пытались завтракать, но ничего не хотелось, и выпив по чашке кофе, стали готовиться в путь. Камиль помогал девушке облачиться в предписанное одеяние. 
- Так неудобно, душно, - Лиля попыталась покрутить головой, - где зеркало?
Она попыталась сделать шаг и упала бы, если бы мужчина не поддержал её.
- Мне надо потренироваться, а то я и ходить не смогу, - девушка смотрела на Камиля из « окошечка», оставленного для глаз.
«Я конечно против того, чтобы женщины одевались как проститутки, но это уже перебор», подумал мужчина, глядя на фигуру в черном бесформенном одеянии, которую можно было бы испугаться, если бы не эти живые глаза, выразительные и красивые.
- Где зеркало? - повторила Лиля.
- Не надо, не смотри.
- Что, испугаюсь? - девушка все-таки шагнула к зеркалу и застыла. - Как же надо не любить женщин, чтобы так их одевать… или наоборот, любить… Давай перчатки.