Путь мага

Глава двадцать четвёртая

Драм Гхурх по праву считался величайшим из воинов орды, по меркам людей, он был полон сил, среди эльфов и гномов считался бы юнцом, в своём же племени его уже почитали стариком. Весной, он встретил свой тридцатый день рождения. Две трети своей жизни он провёл в набегах. В свой первых поход, Драм Гхурх отправился в десятилетнем возрасте. После гибели отца, именно на него легла забота о пропитании семьи. Набег был удачным, юному воину благоволили боги, казалось, сам Мефисто осенял его путь.

Обязанности старшего быстро научили его рассудительности, в шестнадцать после гибели дяди, он стал главой рода. Младшие братья к тому времени уже подросли и стали воинами, множа силу и почёт семьи. Из четверых братьев в живых остался лишь младший, Драм Гхурх всегда выделял его из прочих. Сейчас гар Драм Гхурха был одним самых могущественных в орде, превосходя по численности даже многие рода, уступая лишь дому Верховного Шамана, но тот набирал к себе всех, были среди них даже выходцы из других рас, да простят его предки за этот немыслимый шаг. Особой гордостью пожилого воина было то, что в его семье не было посторонних, только ближайшие родственники, дети, внуки и многочисленные племянники.

С не меньшей тщательностью подходил, он и к формированию рода, ни каких пришлых, лишь те, кто мог подтвердить родство крови. Несомненно, кто-то из молодёжи не одобрял столь жёсткую позицию главы, но даже подумать об оспаривании решений Драм Гхурха не мог. Слишком крутой был нрав у величайшего воина! Слишком ярки были примеры жестокой расправы над инакомыслящими! В число, которых попал и один из братьев, постоянно твердивший о новых временах и необходимости перемен. По мнению Драм Гхурха, поединок смерти являлся основным мерилом правоты. Средний брат был неплохим воином и брошенный вызов принял. Со своей неизменной слегка издевательской улыбкой, он швырнул клиники к ногам родича и запел свою последнюю песню.

За свою жизнь Драм Гхурх лишил жизни многих, но лишь одно лицо изредка всплывало перед глазами, лик убиенного единоутробного, осуждающий и ироничный, всё чаще и чаще возникал перед Драм Гхурхом, как бы вопрошая: «Что же ты наделал, старший?!».

Возникавшие в душе сомнения в правильности принимаемых решений, старый воин душил в зародыше. Он ведь не сопливый пацан, чтобы идти к кому-то за советом, не убогий, чтобы ползать на брюхе перед изваяниями мелких божков в надежде на помощь. Как и десятки поколений его предков, раз в год, он отправлялся в священные для каждого орка земли, где преклонив колено перед изваянием Величайшего, приносил свою жертву. Драм Гхурх ничего не просил и ничего не рассказывал. О подвигах воина Мефисто узнает от поверженных врагов, о благих поступках от одарённых и тех, кому помощь была оказана, о проступках донесут враги и недоброжелатели. Драм Гхурх своими деяниями доказывал, что чтит древний договор и признаёт Величайшего властителем своей души.

Проводимый поход, был, наверное, одним из самых значимых событий в жизни Драм Гхурха, никогда ещё под его командованием не собиралось столько воинов, никогда ещё он так далеко не заходил в людские земли. Лишь присутствие марионетки Верховного Шамана – мерзкого полукровки Шенка, отравляло душу Драм Гхурха. Их противоречия стали так велики, что среди простых воинов произошёл раскол, часть из них, к счастью меньшая, в основном молодёжь покинули основной лагерь и расположились на соседнем холме.

За Шенком ушли в основном те, кому нравились его кровавые бесчинства, попойки и оргии. О них Драм Гхурх не сожалел ни в коей мере, оставшиеся под его началом ветераны, те с кем он прошёл десятки битв и родичи, фактически выросшие на его руках, для которых он с детства был непререкаемым авторитетом, являли собой грозную силу. Спаянные дисциплиной и авторитетом военноначальника они разительно отличались, от разгульной вольницы под руководством полукровки.

С вершины холма Драм Гхурх осматривал находившейся неподалёку замок. Ещё ни разу за свою жизнь ему не приходилось брать приступом столь хорошо укреплённую крепость. Стены высотой в десять локтей, глубокий ров, всё это должно было стать непреодолимой преградой для нападавших, но не для орков. Уже сутки под неусыпным руководством Драм Гхурха его воины строили адово коромысло, осадное орудие, которое камня на камне не оставит от людской твердыни.

Попытку штурма, начатую воинами его соперника, да-да именно так в сердцах он называл полукровку, Драм Гхурх не воспринял в серьёз. Три сотни воинов, а это почти пятая часть сил Шенка устремилась к воротам замка.

– Вождь, они близки к успеху, – обратился к нему один из сотников.

Драм Гхурх, молча наблюдал за схваткой у подножия стены, в которой, похоже, орки брали верх. Когда же зеленокожих накрыло всепожирающее пламя и они бросились в рассыпную, губы вождя тронула злорадная улыбка, впрочем, мимолётно, суровым взглядом окинув своих старших офицеров, он произнёс:

– Приказываю этому проходимцу прекратить это безумие, – Драм Гхурх, прекрасно понимал, как отреагирует Шенк на его слова, но ревность и нежелание делиться даже малой частью славы и добычи сделали своё дело.

Вернувшийся гонец, смущаясь и запинаясь, повторил ответ полукровки, даже бывалые воины покраснели от тех выражений, что произнёс Шенк в их адрес. Стиснув до скипа зубы, вождь лишь поигрывал желваками. Ничего хорошего окружающим это не предвещало и они, придумывая себе важные занятия, быстро разбежались, оставив Драм Гхурха одного.

Воины Шенка, потерпев неудачу у ворот, попытали счастья у одной из башен и к удивлению Драм Гхурха, им сопутствовал успех. Вскоре силуэты зеленокожих замелькали на стенах и началось сражение за надвратную башню. Барабаны в лагере полукровки судорожно забили, призывая сородичей на помощь, но вождь проигнорировал их призыв. Шенк был вынужден бросить в бой последние силы, его воины, выстроившись в колонну, устремились к захваченной башне. Рядом с которой, уже бушевал огненный вихрь, неведомый пиромант сжигал орков десятками.