Путь скорпиона

= 1=

Ева…

Мягкое произношение моего имени, создает невообразимо эротический флер. Всего три буквы, но создается плотная энергетическая сетка. Она и держит меня в плену.

Возбуждения во мне не меньше, чем в лице Дамира. Сегодня он не ласков. С чем это сравнить? Наверно с голодом, зависимостью и обоюдным звериным нетерпением.

Пирует взглядом на обнаженном для него теле. Задерживается на моих руках, связанных ажурными чулками и закрепленными над изголовьем кровати.

И мне не страшно.

Я вся открыта для него.

Широко раздвинув ноги, позволяю с наслаждением вкусить, мою готовность. И он вкушает. Проводит языком по желобку между ног, будто приняв что-то наркотическое. Дурманящее. Прикрывает веки. Я, вспыхнув спичкой, поднимаю нижнюю часть тела выше, но Дамир покрыв своей широкой ладонью живот, надавливает и вынуждает терпеливо ждать.

А я не могу. Хочу его до изнеможения.

- Не так быстро, Бельчонок, - выплескивает он импульсивно и завораживающе. Предостерегающе, я и это чувствую. Его акцент похож на мягкий бархат. В глазах ..

О!

В глазах обособленно сильное напряжение.

В них притаился хищник, но мне не страшно. Этот хищник не представляет для меня никакой опасности, кроме той, что растерзает муками предвкушения. Затем воскресит, как феникса из пепла, вихрем обожающих поцелуев. Возродит и залечит все мои шрамы.

Заглушит боль от потери родных мне людей. Сделает меня живой, хотя бы ненадолго позволит забыться. Потеряться в нем и в этом промежутке времени, отмерянным нам …

Кем именно, мне неведомо. Хочу, как можно дольше тут остаться.

Он просто смотрит, а у меня пылает кожа. Будто, истерзанный его прикосновениями покров, крайне чувствительно отзывается на малейшее колыхание воздуха в комнате. Пролившись изнутри, вулканическая лава досконально выжигает эпителий. Я покрыта уже не им. Множеством сверхярких, пышущих жаром скоплений точек. Они растекаются, превращаясь в огненный океан и жидкое пламя, проникнув в вены, меня уничтожает.

Стирает, как единицу.

Смывает в бездну, на дне которой бурлит эйфория.

- Дамир, пожалуйста… прикоснись ко мне, - умоляю вспыльчиво, ерзая ягодицами по постели.

Разве он не видит, что я до изнеможения готова принять его шикарный член. Я бы руками его обхватила и направила в себя, но руки связаны, а голова полна желаний. Хочу стянуть губами шелковую головку, покрытую нетерпеливым секретом. Наполнить полость восхитительной мощью. Ощутить на языке порабощающую пульсацию и насладится вкусом его оргазма. Принять в себя все, что он мне даст.

От подобных мыслей завожусь еще больше. Стискиваю бедра, дергаю руками, в надежде сорвать путы.

- Я больше не могу…войди в меня .. , - извергаюсь молебным стоном.

Обхватив гладкий, натянутый до упора ствол, Дамир купает его в моем соке. Шлепает концом по клитору и экстаз разрядами взрывает все клетки. Скорпион на его шее поглощает зрительно. Приближается, размывая и без того не четкий фокус в глазах.

- Войди в меня…войди..войди, - шепчу неистово и с нетерпением, пребывая в эротическом бреду. Мечусь на грани от легких касаний, от его искусных губ, с издевкой тревожащих соски пламенем дыхания. Зубы смыкаются на тугих комках, вырывая из моего рта, абсолютно нечеловеческий вопль.

- Освободи, - шепчут искусанные в кровь губы.

Мои….

Мои губы несут наружу несвязный лепет.

- Красиво горишь, родная! – он вибрирует голосом, перед тем как….

Дамир врезается в истекающее смазкой лоно. Со всей аморальностью, насаживает на твердый стояк. И я, как Махаон, порхаю крыльями над огнем страсти. Извиваюсь на игле острого неземного восторга.

Дамир резок, почти безжалостен, но это мне и нужно, иначе не унять агонию. Мы в унисон чувствуем друг друга. Пусть трахает так, что я забуду обо всем. Пусть растворит меня в себе, как раньше.

Исцелит. Насытит. Освободит.

Накалив и уничтожив, развязывает скованные чулками запястья. Я получаю возможность его обнять. Крепкий мускулистый торс с беспрерывно бугрящимися мышцами. Мои губы с лаской приникают к свирепому скорпиону, вонзившим жало в вену на его шее. Слизываю языком пропитанный ядом рисунок. Влажной поверхностью живота скольжу по голубоглазому сфинксу, вытатуированному на его прессе.

Уникальный вкус кожи Дамира со всего маху швыряет на дно дофаминовой пропасти. Отравляет осознанием моей больной от него зависимости. Неизлечимой тяги.

- Ева моя! Моя Ева, - обжигает надсадным хрипом мое горло, затем и вовсе в него вгрызается, проникая членом глубоко. Я и в солнечном сплетении его немыслимый жар ощущаю.

Он мой фатальный. Единственный, кем я дышу. Если уйдет – я умру. Сгорю в душевной боли. Истаю в страхах. Задохнусь.

Мой стон и его хриплый рокот смешиваются….

А потом я открываю глаза и теряю свой кислород. Дышать мне нечем. Словно, кто вакуумом откачал из легких весь воздух. Ни вздоха, ни хрипа…

Я погибаю в удушье, беспорядочно хватая беспомощными руками пустоту.