Путь тени. Стена

Часть пятая - Куда бежим, Ма?!

 –Воды?
 –Нет.
 Циля задыхалась во сне от щекочущего лицо солнца и мысли: – Мои цветы не упакованы!
 Из переживаний её вырвал голос, которого не должно было тут быть:
 –Доброе утро.
 Она вздрогнула, рядом с кроватью сидел молодой человек очень похожий на Самуила. Родственник? Он доброжелательно положил свою руку на её плечо, и ласково произнёс:
 – Так получилось, что Вам необходимо пожить в этой комнате. Только не беспокойтесь, это займёт максимум пять дней. Если Вам что–то понадобится – просто постучите в дверь. Всего пять дней.
 Какой знакомый голос, очень знакомый. Волнения не было, так как этому человеку почему–то хотелось доверять.
 «Кто Вы? Где Я?»– хотела спросить она, но это точно её квартира, в комнате только стены перекрашены. И вслух с возмущением произнесла: – Куда делись мои обои?
 Похожий на Самуила улыбнулся.
 –Я отвечу на все Ваши вопросы только через пять дней. Извините, но раньше не могу. Потерпите, прошу Вас. – и попытавшись сменить тему, он продолжил как–то слишком приторно – сладким голосом : – Сегодня на завтрак Ваши любимые оладушки с мёдом. Я приготовил Вам много хороших книг и дисков с интересными фильмами. Время пролетит незаметно. Мне уже пора, но я зайду вечером. Если что стучите, – задержавшись в дверях, он рассматривал Цилю со странным интересом, и после небольшой паузы заботливо добавил: – Просто надо потерпеть 5 дней. Поверьте мне.
 Циля молча смотрела ему в след, дверь закрылась. Итак, она в своей квартире пленница. Что же случилось? Кто этот человек? Где Самуил, Кирилл? Почему пять дней? Подойдя к окну и отдёрнув штору, обнаружила, что окно заколочено и покрыто снаружи какой–то мутной плёнкой, которая пропускала свет, но не давала увидеть, что происходит на улице. В комнате стоял знакомый круглый старый стол (правда он стоит не в этой комнате), несколько стульев и кровать. На полу заботливо был расстелен её каримат и лежали две гантели. Какие заботливые тюремщики. Циля села на кровать, взяла блинчики, понюхала их, и с хорошим аппетитом, который как не странно не пропал от волнения, а только улучшился, принялась есть, при этом пытаясь придумать хоть какую–то правдоподобную версию происходящего. Наконец, отложив пустую тарелку и так ничего и не придумав, она пошла в ванную комнату. Странно. Зеркала нет. Наклонившись над умывальником, она медленно открыла кран и в этот момент прядь волос упала ей на лоб. Циля замерла. Почему такие длинные? Седые?! О Боже, они седые! Что за ужас тут произошёл? Я ничего не помню...
 .........................................
 – Пять дней прошло. Что делать? Стена на месте. Ничего не поменялось. Что–то пошло не так и мама осталась в прошлом. Кто в комнате – она или не она?– на Кирилле просто лица не было, он очень переживал за мать, и чувствуя только свою вину, казалось, был просто раздавлен всем происходящим. – Почему мы не придумали, какого–нибудь кодового слова? Как теперь узнать кто в комнате?
 –Просто спросить, сынок. Ну, кто ж знал, что может быть так? Мы слишком поторопились. Не всё продумали.
 –Мы не можем её там больше держать. Она с ума сойдёт!
 –Значит, будем объяснять всё как есть. Другого выхода нет. Твоя мама мудрая женщина, будем надеяться, что она всё поймёт верно.
 Щёлкнул дверной замок, и старая дверь со скрипом открылась, впустив шестерых мужчин и двух девушек. Молодые ребята остались стоять возле двери, приветливо и с интересом рассматривая Цилю. А трое взрослых прошли в центр комнаты и пригласили её сесть за стол. Циля покорно села. Несколько долгих минут они молча изучали друг друга, заполнив тишину оценивающими, любопытными и одновременно вопрошающими взглядами. Каждый ждал, а мужчины ещё и надеялись, что начнут разговор не они. Но тишина затянулась, наполнив воздух комнаты такой тяжестью и напряжением, что казалось, вот вот кто–то закричит или что–то упадёт и разобьётся.
 – Циля, ты узнаёшь меня?– С надеждой спросил Самуил.
 Циля молчала. Она узнала его, но этого не может быть. И она решила не разговаривать, а наблюдать.
 –Ты вернулась?
 Циля молча смотрела прямо в глаза, заставив его виновато отвести взгляд.
 –Может это последствия перемещения, – прошептал Кирилл на ухо Самуилу.
 –Я Самуил твой муж. Ты помнишь? Это наши дети, – и он по очереди представил Циле каждого из присутствующих – Кирилл, Фима, Сима, Наташа, Серёжка и Ашот.
 Он называл имена, а юноши и девушки улыбаясь, махали по очереди головой. Цилин взгляд на секунду оживился интересом и погас вновь.
 – Ты помнишь Толю? – Анатолий с надеждой и тоской во взгляде смотрел на Цилю.
 Циля молчала.
 Опять она молчит! Самуилу хотелось от злости стукнуть по столу. Он знал точно, по её глазам видел, что никакие это не последствия. Она просто молчит, потому что так решила. Потому, что это взбрело в её упёртую башку!
 – Я напомню тебе, что произошло. И если ты захочешь, то объяснись с нами. Надеюсь, ты не будешь снова нас мучать своим молчанием. – Самуил начал с настоящего и дошёл в обратном порядке до 2016 года. За всё время его повествования Циля сидела и молча смотрела себе на колени, выражение её лица ни на минуту не поменялось. И понять, кто там внутри, просто по поведению, было невозможно. Самуил сомневался, пристально рассматривая её, пытался уловить, хоть какую-то подсказку – кто перед ним. «Раз стена не пропала, то, скорее всего – это молодая Циля. А если предположить, что она вернулась – тогда, что же произошло там, в прошлом, что замкнуло её в себе? Нельзя злиться, надо пожалеть её, в любом случае она столько пережила ради всех нас» – думал Самуил.
 ..................................
 Первым делом, когда все оставили её в покое, и она осталась одна в квартире, наедине сама с собой, Циля пошла искать зеркало. То, что она увидела в нём, заставило её ноги подкоситься. Схватившись за стену, она медленно приблизила лицо к нему ещё ближе, рассматривая каждую морщинку, трогая руками слегка обвисшую на щеках кожу, и седые волосы. А потом, уже зная, что увидит со страхом, начала медленно расстёгивать халат. Когда одежда упала на пол –расплакалась. Получится ли у них поменять нас обратно? А если так будет до конца жизни? 20 лет?! Верните мне их! Циля схватилась за старинную раму зеркала, и изо всех сил со злостью тряся её закричала:
 –Возвращайся тварь! Давай, сделай это! Я знаю, ты просто не захотела вернуться в это дряхлое тело.
 .......................................
 Время убегало как вода через пальцы, и ничего не менялось. Ничего... Кирилл пытался разобраться в ошибках перемещения. А Циля продолжала молчать. И в конце концов её оставили в покое, просто ожидая когда она успокоится и сама захочет рассказать, что же произошло. Кириллу – это бы очень облегчило задачу, но трогать Цилю было бесполезно.
 Каждое утро, возле своей кровати, а теперь она спала в отдельной комнате, Циля обнаруживала свежий букет цветов, а иногда даже записку со стихами. Она не знала, кто оставляет эти подарки. Может дети? А может Самуил или всегда загадочно улыбающийся Анатолий? Это было даже приятно, и разрушать тайну, узнав кто – она не желала.
 Так прошло полгода. Всё это время она практически не выходила на улицу. От бесконечного лежания в постели, чтения книг, молчания – Циля немного поправилась, но ей было наплевать, ведь это жирное тело не её, точнее не совсем её (маленькая месть старой Циле).
 Только дети разнообразили её никчёмное существование, приходя без всякого предупреждения и разрешения и по очереди докладывая ей о жизни в городе, делясь своими проблемами, спрашивая советы. Циля гладила их по голове, обнимала «детей – взрослых незнакомцев», и даже иногда улыбалась, когда они рассказывали что–то смешное. Чаше всего приходила Сима, она была мудра, и Циля через время стала больше ощущать себя её младшей подругой, но никак не матерью. Девушка была хорошим организатором, любила устраивать домашние конкурсы, литературные чтения, собирая всю семью в Циленой комнате. По–видимому, это уже давно стало традицией в их семье. Забавно было наблюдать как дети, и Самуил с Анатолием комично читали в лицах, кривляясь и актёрничая. Иногда не в силах сдержаться, Циля начинала хохотать, замечая за собой, что в эти моменты совсем забывает о том, что произошло, и одновременно наблюдая в себе растущую привязанность к этим людям. В такие моменты все замирали с надеждой глядя на неё. Но смех заканчивался, и прежняя Циля исчезала вместе с ним.
 По утрам ещё сонная молодёжь собиралась в её комнате, расстилала кариматы и начиналась йога. Первый раз, когда они дружно полусонные ввалились в комнату, расстелили коврики и ожидающе уставились на неё своими любопытными глазищами, разбуженная Циля с недоумением смотрела, как они покорно ожидают от неё чего–то, и догадавшись – расстелив свой коврик начала занятие. Все облегчённо выдохнули и стали повторять за ней асаны.
 ................................
 Циля проснулась очень рано, рядом с ней лежала Сима так и оставшись у неё после вчерашнего вечера. Бережно укрыв её одеялом, она надела спортивный костюм, кроссовки, и вышла из дома в ещё непроснувшийся, тёмный город. Циля медленно шла по улице, шаг за шагом, шаг за шагом преодолевая пустоту своих мыслей, медленно и тихо, как буд–то крадучись переступала по булыжникам мостовой этого незнакомого города. Шагов почти не было слышно, и она как тень бесшумно проскальзывала серым силуэтом вдоль пустой улицы. Немного ускорилась и ... побежала. Убегая прочь от своей старости. Побежала сразу очень быстро, задыхаясь уже на первых шагах и наслаждаясь этим, с болью в боку и мазохистским удовлетворением в мыслях. Убежать или умереть!
 –Куда бежим, Ма?! – из ниоткуда, совсем некстати рядом возникла периодически подпрыгивающая от радости спортивная фигурка стрекозы – Симы.
 –Вперёд. – с надрывом в голосе крикнула Циля, подумав про себя: «Может, сдохну».
 Да, это был её окончательно созревший коварный план: «Старое, дряхлое сердце не выдержит, и разорвётся. Вот хорошо было–бы.»
 Сима бежала рядом, боясь спугнуть. Мама разговаривает! Она смеялась, заискивающе заглядывая Циле в лицо, до невозможности близко подбираясь к ней, желая обнять, расцеловать. Но... Нельзя! Нельзя вспугнуть.
 .......................................
 Седьмую минуту, держа планку и вновь перевернув песочные часы, красная и потная от напряжения Циля думала о смерти.
 «Почему я до сих пор жива?! Вот это организм дал мне Господь!»
 Если Вы подсчитываете сейчас, сколько Циле лет – то не стоит, это абсолютно бессмысленно. Много... Много лет через, Вы сами поймёте, что в голове мало что изменилось. Иногда, правда, подводит тело, но если Вы начнёте прямо сейчас заниматься как Циля йогой каждое утро, то по крайней мере покончить жизнь самоубийством от физической нагрузки, к сожалению или к счастью тоже не сможете.
 Рядом на ковриках в изнеможении попадали дети. Последний сдался Ашот. Всё это время в дверях комнаты стояли Самуил и Петрович, они незаметно наблюдали за спортсменами, и в глазах у них читалась гордость. Циля отжалась и легла на коврик в позу ребёнка, повернув голову в их сторону. С её лба медленно стекали капли пота, соединяясь в одну большую слезу, которая подбиралась занять своё лживое место возле глаза. Но Циля не разбрасывалась своим вниманием, она давно уже позволила мелочам быть. Взгляд её был сосредоточен на одном человеке.
 Дыхание полностью под контролем, спокойное, размеренное и глубокое – вдох, выдох, вдох, выдох. Одна мысль давно пыталась пробиться в её сознание, чтоб освободить, сделать какое-то важное открытие в её жизни. И вот сейчас она почувствовала - этот момент настал.
 Взгляды встретились, скрестились и замерли, изучая и осторожно прощупывая вызванные ощущения, а затем, вдруг нежно переплелись, наполняя теплом тела, зависли в пространстве, наслаждаясь неожиданно дарованной нежностью и тишиной, и всё... как странно! Всё! Капитулировали без боя.
 Самуил очень изменился за эти годы – он стал таким, каким–то надёжным что–ли, в нём чувствовалось внутренняя сила, достоинство и уверенность в себе. И он совсем не старый. Такой большой, сильный – как гора, его хотелось уважать и идти за ним, а ведь он для этого ничего и не делал, никаких подвигов или сильных поступков не совершал. Он просто вызывал в ней чувство внутренней защищённости. Такой мужчина... такой – которого она могла бы полюбить.
 За считанные секунды потеряв 20 лет жизни, стоя на грани отчаяния и сомнительного желания жить дальше, вдруг стало понятно – всё, что раздражало в Самуиле, на самом деле совсем не его, а её. «Все его недостатки – всего лишь отражение. Мои страхи, комплексы и тени. Тени от моей тени.» Он другой, совсем другой и этот терпеливый незнакомец интересен, к нему тянет, даже к такому старому. Возможно, он – то ради чего она готова смириться с окружающей действительностью.
 Спаси меня, Самуил! Мне страшно, очень страшно.
 От её взгляда Самуилу почему–то захотелось расправить плечи. Откуда в ней столько внутренней красоты и силы? Она вся светится изнутри. Помолодела. Подтянутая, красивая, упёртая и сильная. Женщина воин. Валькирия! И при этом взгляд покорный, совсем на неё не похож, очень странно. Да, да, неожиданно и волнующе странно! У Толи, вон аж слюнки текут. Самуил улыбнулся:
 « Не ...Толик – это моя женщина. Ты уж извини.»
 – Циля, а пойдём в парк погуляем?
 –А пойдём! Сейчас шавасану сделаем и пойдём.
 .......................................
 На мосту через пруд, в котором плавали парочками лебеди и ленивые черепахи – застыли две фигуры пожилых людей. Мальчик и девочка. Самуил взял руку Цили в свою большую, мозолистую, потрёпанную временем ладонь, просочился своими нервными окончаниями через её слишком длинные пальцы и нежно, бережно сжал их.
 «Очень нежно, слишком нежно. Боится, наверное, что я рассыплюсь, и лёгкий бриз развеет мой прах над озером парка Победы» – романтично подумала Циля, испортив этим такой волшебный момент. Ну, что ты делаешь, Циля?! Теперь нужно просто помолчать! «Окей, я поняла. Молчу.»
 Так они стояли, и смотрели вдаль, робко как подростки, держась за руки.
 –Скажи, цветы и любовные стихи от тебя? – не выдержала напора своих мыслей Циля.
 – Конечно! А от кого ещё? – без запинки, как буд-то ждал этого вопроса ответил Самуил.
 Прищурил глаза, цветы от него – да. А вот что за любовные стихи?!
 «Ну, Петрович, лысый чёрт! Писатель хренов! Придётся теперь взять у тебя пару уроков.»
 Всё хотите узнать будущее? А Господь уже не знает, что придумать...
 А Вы всё лезете и лезете, всё дальше и дальше, и Вам всё мало и хочется знать. Он уже скрыл истину за миллионами выдуманных галактик, за сложностью систем и взаимодействий. А Вы всё не можете остановиться! Живите в мире своего разума! Вот Ваша галактика. Ну, куда Вы все прётесь? Нет там ничего. Неужели Вы никогда не чувствовали, что только любя живёте? Ответ прост.
 Ручка послушно выводила слова в блокноте, хотелось писать о любви, но нужно описывать детали, ничего не упустить, ведь они должны знать, что им делать, к чему стремиться. Без инструкции человек теряется, и может произойти как последний раз. Выйти из–под контроля, уйти в хаос, в прекрасный хаос свободы. Только–бы всё вспомнить – ведь пора заканчивать. Циля записывала, как срисовывала со своей фотографии:
 «Красивая, старая, (нет, нет, ерунда, Циля перечеркнула слово « старая »)) – пожилая женщина стояла на главной смотровой площадке Одессы и гордо смотрела вдаль. Её седые волосы раздувал тёплый весенний ветер, но она этого совсем не замечала. (Ну, а что – красивая ведь, старая, высохшая от солнца и времени – но красивая!)
 Неожиданно, она щёлкнула языком и стала разговаривать сама с собой:
 – Привет Симочка, как я соскучилась. Когда ты прибываешь? Тебя встретить? Да, я уже в Одессе. Как тебе Париж?
 Какое удобное изобретение сегодняшняя связь! Его не потеряешь, не забудешь, украсть невозможно, да и незачем – стоит недорого, а главная его прелесть – им совсем, совсем невозможно хвастаться, так как наноаппарат встроен в зуб, как пломба. К нему не требуются зарядные устройства. Так гениально и просто – общаешься, а оно заряжается.
 Закончив разговор Циля (а это, конечно же, была она) вскинула руки, и как буд–то пытаясь кого–то обнять, прокричала: – Здравствуй, родная моя Одесса!
 Уставшая и полная впечатлений от путешествия, она радовалась, что Одесса, стала такой прогрессивной, и при этом не потеряла свою самобытность. Объездив почти весь мир, она с уверенностью могла сказать, что на планете Земля равного этому городу нет.
 Вечерело, с высоты птичьего полёта всё казалось очень маленьким, почти игрушечным, а паутина воздушных сообщений дополняла нереальную картину огоньками растянувшихся световых линий, создающих красивый узор, который окутывал город. Циля стояла уже несколько часов, но совсем не устала, она смаковала каждую деталь, старалась высмотреть любую инновацию.
 Вот центр совсем не изменился, а окраины удивляли. Микрорайоны Котовского и Таирова за 40 лет преобразились до неузнаваемости. Ведь над ними без отдыха трудились лучшие архитекторы города, и развлекаясь, со временем превратили полу-пустующие здания посёлка Котовского в оазисы зелени, изменив при помощи каркасных конструкций их формы. Район стал похожим на экзотические горы, покрытые тропическим растениями. Когда архитекторы закончили первые изменения – оставшихся жителей, получившаяся картинка очень повеселила и они, решив подыграть, вырядились в экзотических аборигенов, но потом, эта идея их так зацепила, что они уже не смогли остановиться и решили использовать это для заработка и развлечений. Между зданиями достроили огромные линии аттракционов, всевозможных горок, карусельных подъёмников, многие из которых были закрытыми, с системой отопления, поэтому развлекаться можно было в любое время года. Так как горки и подъёмники оплетали весь район, то в любой момент можно было, нажав кнопку пульта управления, которую выдавали при входе в парк в районе Молодой гвардии, сойти с неё в какой ни будь из множества домашних ресторанчиков, располагавшихся прямо в квартирах многоэтажек. Пустующие квартиры – жители переделали в гостиничные номера, которые со временем были заняты подрастающим поколением горожан. Некоторые горки заканчивались в аквапарках, другие выходили прямо в море или на пляж. И, конечно же, вдоволь отдохнув можно было с мягким, комфортным спуском вернуться обратно к выходу из парка. Кроме этого, так как транспорт теперь был воздушным Добровольский проспект и Днепропетровскую дорогу сделали зоопарком, в котором поддерживалась нужная температура для разных видов животных. Над зоопарком построили висячие мосты, по которым можно было совершать пешие прогулки, наблюдая за жизнью животных в естественной среде. Особенно посетителей радовали шустрые шимпанзе, которые сопровождали туристов во время прогулки, перепрыгивая с лианы на лиану. Этот огромный парк очень полюбили экстрималы, прогуливаясь по нему можно было наблюдать, как по каркасным конструкциям зданий карабкаются альпинисты, между домами пролетают дельтапланы или с пугающими криками слетают с крыш роупджамперы.
 Микрорайон Таирова перестроили в бизнес центр, он был поспокойнее, но тоже не совсем обычным.. Между серыми высотками вначале появились здания похожие на баобабы или открытые цветы на длинных ножках. На цветах – крышах этих бизнес центров были установлены батареи, которые обеспечивали город энергией, огромные лепестки имели две стороны с одной – это были солнечные батареи, а в случае, если солнце затягивали тучи, или зимой – панели как жалюзи меняли сторону на батареи влажности и собирали влагу или снег, преображая её в нужную городу энергию.
 Учёными из «Французской долины» был создан новый пластичный материал для строительства задний, и его решили применить именно в этом прогрессивном районе. Принцип строительства заключался в каркасной основе, повторяющей человеческий позвоночник, и пластичные стены, окружающие позвоночник по периметру. Стены можно было раздвигать по мере надобности, правда, увеличению жилплощади был свой предел, но не потому, что «позвоночник» не выдерживал нагрузку, а только из–за ограничения ширины улиц. Для того чтоб жители не увлекались, максимальный предел был установлен сразу при строительстве. Таким образом, за 40 лет все старые здания были заменены на новые разработки, и микрорайон стал выглядеть очень странно, здания получились совершенно причудливой формы, ведь кому–то хватало минимума, а другому было мало даже максимальных пределов.»
 Дописывая, Циля внутренне улыбалась, ведь она создала свой микромир, свою реальность, где всё было ей понятно и интересно. Мужчины – сильные, женщины – слабые, и она слабая, потому что женщина. Так приятно быть слабой, – она сладко потянулась, – приятно до ломоты в костях, до сексуальной дрожи и теплоты мыслей... Какая же сила и мудрость заключены в слабости, чудо радости и свободы! Ведь Бог в простоте. И только люди всё всегда портят – своими словами, размышлениями, умничаньем, надумыванием и копанием в фактах, истории, религии и себе.
 Теперь, окружающие люди – похожи на неё, не внешне конечно, а своими интересами, стремлениями, образованностью. Потому, что ей так хочется. Потому, что – это её жизнь, а значит её правила. Она прекрасно понимала, что в мире может быть всё по другому, есть зло, есть другие, совсем другие люди. Так было и будет всегда и бороться с этим бессмысленно. Любимой фразой Цили за прожитые годы стало, практически детское выражение: «Зло налево, добро направо – шагом марш!». Циля уже не удивлялась, наблюдая как зло – перерождалось в добро, а добрые, хорошие люди, накапливая обиды, разочаровываясь в мире – становились злом. Как время стирало грани, мир примирялся и цинично прощал самые страшные события своей истории. Все эти процессы были не в её власти. Но кому решать, что должно окружать её собственное сознание? Ещё 40 лет назад – удалив в фейсбуке незнакомого друга, который писал о чём–то, что для неё было неприемлемо, она осознала, что окружающую реальность мы создаём сами. Собственную, отличающуюся от всего мира. Да, да! Вот так – просто, приближая или удаляя от себя людей, находя работу, дом, страну, газету – которая нас устраивает. И для этого не нужно иметь сверхъестественную силу, дар или какие–то способности.

– Как узнать какой мир на самом деле?
 – А надо ли знать?
 – И ведь этих миров может быть так много...
 – Ой, я Вас умоляю!
 – Зачем мне множество Ваших миров?
 Эпилог
 Самуил так много мог сказать, но понимал, что его некому слушать.
 Семён задавал вопросы, что–то черкал в своей тетрадке. Умный мальчик! Но, Боже ж мой, как он торопится! А надо просто остановиться, посмотреть вокруг, увидеть детали: горшок с цветком на подоконнике, комнату, купающуюся в лучах яркого весеннего солнца, родную, любимую и такую же, как 40 лет назад – красивую для него женщину, улыбающуюся у окна. Женщину, которая наконец–то приняла его таким, какой он есть. Перестала учить и бороться – просто всегда была рядом, неразрывно, как его тень. Её забота, вера в него и даже просто присутствие рядом, наполняли его уверенностью, обволакивали, расслабляли и придавали сил. Боже, как я благодарен тебе за этот дар! Теперь можно просто радоваться, смакуя моменты жизни.
 Мальчик... Ах, да! Тут есть мальчик.
 Мальчик ищет великие цели: написать шикарную статью, стать знаменитым журналистом, потом редактором, писателем, если повезёт. Стать известным за всю Одессу! Он задаёт вопросы, хотя ему и не нужны ответы – он и так знает, что напишет и Самуил лишь необходимый шум в радиосигнале его гениальных идей.
 Самуил тоже перестал искать, со временем ни один вопрос не остался без ответа, потому что вопросы иссякли, разбившись о стену молчания времени и Бога.
 –Оглянись юноша! Цели то – мелкие! – Самуил словил себя на мысли, что это уже происходило с ним раньше. Всё чаще приходило Дежа вю.
 – Старею... Конечно, можно прямо сейчас открыть этому парнишке тайну мира, как в своё время пытался сделать его дед. Но кто его услышит? Подумает: Старик, какие у него могут быть цели на границе жизни.
 Ну, куда это годиться, Господи!? Почему, и для чего, люди начинают понимать только в конце пути?