Путь в новую жизнь

Путь в новую жизнь

  Андрей откинулся на стену. Хотя стеной перегородку между купе назвать невозможно, наверное. Сколько уже было в его жизни поездов, автобусов, автомобилей, самолётов, сколько дней, ночей, месяцев он провёл в этих нескончаемых разъездах и командировках. И вот теперь всё закончилось, он едет в столицу. Последняя поездка. В академию. Преподавать. Хм, надо же - преподаватель! Смешно даже. В свои тридцать пять он будет преподавать. И люди увидят его лицо. И ему не придётся больше прятаться, оглядываться, ждать сумерек и темноты, чтобы глубоко вдохнуть. То раскалённый воздух пустыни, то студёный воздух Арктики.

  Будущий преподаватель открыл глаза и устало глянул в окно. На перроне стояла молодая девушка в расстёгнутом светлом пальто, её длинные белокурые волосы, завитые в крупные локоны, развевал проказник ветер, а она была неподвижна, невидящим взглядом глядя перед собой. Стоящая рядом с ней немолодая женщина поминутно прижимала к сухим глазам кружевной платочек, изображая печаль от расставания, и что-то быстро говорила белокурой красавице на ухо.

  Андрей выпрямился и внимательно посмотрел на заинтересовавшую его пару. А девушка и правда была красива! Невысокая, стройная, в туфельках на каблучке, отчего её ноги казались ещё более стройными и длинными, хотя её узкие щиколотки так и просились в мужскую ладонь, что поднимется выше, поглаживая нежную и мягкую кожу. Андрей вдруг сглотнул и опять откинулся назад. Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. И почему именно она? В его жизни было немало женщин. И красавиц, и не очень, и строгих, и нежных. Но эта почему-то сразу вызвала у него самые противоречивые чувства. Она была желанна, и в то же время он каким-то седьмым чувством понимал, что недосягаема. Такое бывало у него иногда, когда он планировал что-то новое. И к его ощущениям всегда прислушивались, потому что он практически никогда не ошибался. Кроме последнего раза. Когда его всё-таки достала снайперская пуля. Он знал, что до ближайших холмов ему не дойти, но решился на этот бросок. Дошли все, кроме него. Его донесли. Потом был рокот вертолёта, рёв самолетных турбин, уставший доктор, что после операции мрачно пошутил в реанимации – везучий сукин сын, теперь лет сто в запасе имеешь!

  Лет сто… С памятью о сделанном, построенном, взлетевшем в воздух и спасённом. И о погибшем Луче, серебристом лабрадоре, что успел оттолкнуть его при разминировании дороги для беженцев. А через несколько дней его и настиг снайпер. Андрей приложил руку к груди, чтобы почувствовать биение спасённого сердца. Живу, а значит всё будет отлично! Он с улыбкой открыл глаза и замер. Рядом с красавицей на перроне появилось ещё одно действующее лицо. Отец? Дядя? Одышечный тип с красным лицом и толстой шеей, опоясанной галстуком как удавкой. Он часто дышал, обмахиваясь большим платком, вполуха слушая указания матроны, что несколько минут назад шептала что-то на ухо молоденькой красавице. А она так же молча стояла и смотрела перед собой. Что такого случилось в её жизни, что она так безучастна и молчалива, будто что-то внутри неё умерло? Она так молода и прекрасна для этого потухшего взгляда, скорбно сомкнутых пухлых губ и нервно подрагивающих рук. Наконец она сделала шаг вперёд, присела и подняла с холодного асфальта дорожную сумку в виде саквояжа. Затем коротко кивнула своим спутникам и гордо пошла к вагону. За ней суетливо двинулся толстяк, таща по перрону два огромных чемодана и какие-то яркие пакеты. Последней в этом шествии семенила женщина, продолжавшая что-то шептать и постоянно дёргая за рукав пальто девушку, что шла к вагону, как королева на эшафот – гордо вздёрнув голову и выпрямив спину. Владимир проследил за ней взглядом, сколько хватало обзора из окна, а затем запрокинул голову и прикрыл глаза. Скорее бы в путь, осталось несколько дней до начала новой жизни…

  Сначала он услышал лёгкие шаги и постоянный недовольный ропот, затем в распахнутой двери он увидел девушку, а следом за ней появился уже знакомый толстяк. Он подтолкнул свою спутницу в спину со словами:

  - В чём дело? Проходи, а то опять встала, как вкопанная, - вваливаясь в сразу ставшее тесным купе. Девушка быстро прошла внутрь, ухватившись рукой за верхнюю полку, чтобы не упасть. Андрей чуть приподнялся, но тут же сел обратно, с удивлением посматривая на плюхнувшегося напротив соседа и застывшую девушку. Она медленно опустилась на полку и с тоской посмотрела в окно, где с улыбкой махала им вслед пожилая женщина.

  - Попрощайся с матерью по-человечески, что ли, - опять пробурчал толстяк и приветливо оскалился, махая в ответ мокрой ладонью с короткими пальцами. Девушка вскинула голову, кивнула провожающей их женщине и вдруг её лицо страдальчески искривилось, и она рванулась к двери, но тут же была остановлена крепкой мужской рукой. Она выбросила вперёд ладонь, не давая прикоснуться к себе, и села, гордо вздёрнув голову и опасно прищурив глаза.

 - Ладно, ладно, - пробормотал толстяк и посмотрел на Андрея. Затем коротко кивнул и внимательно оглядел девушку, что так же молча сидела с неестественно прямой спиной и смотрела в окно, где всё так же махала рукой пожилая женщина. В этот момент поезд вздрогнул и медленно пополз вперёд. Женщина, оставшаяся на перроне, вдруг начала что-то говорить, пытаясь идти вровень с окном, прижимая руки к груди и вытирая уже настоящие слёзы, затем резко остановилась и перекрестила набирающий скорость состав. Девушка прикрыла глаза, глубоко вдохнула и откинулась назад.

 - Позвольте представиться, - с некоторым превосходством заговорил толстяк, продолжая обмахиваться платком, периодически промокая им свою блестящую лысину. - Николай Семёнович Гилов.

  Андрей перевел взгляд с девушки на её спутника и слегка улыбнулся.