Пути неисповедимы

Пути неисповедимы

    По инструкции брать попутчиков строго-настрого запрещалось, но я пренебрег этим правилом. Грузовик неохотно заскрипел колесами и замер посреди ночной трассы. Незнакомец ничего не ответил - только низко поклонился и быстро забрался в кабину.

   Выглядел он необычно: пыльного цвета рубаха и штаны, за плечом скромная котомка на веревке, а в руке деревянный посох. Но главной особенностью его внешнего вида являлись ботинки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – он протопал в них ни одну сотню километров. Верхняя часть еще как-то сохранила свой изначальный вид потеряв лишь былую форму и окраску, а вот с подошвой дела обстояли совсем плохо. Она исхудала до такой степени, что трудно было понять осталось ли от нее хоть что-то или путник шагает по земле босиком.

Андрей, - я протянул попутчику руку.

 В ответ тот еще раз поклонился и осторожно произнес:

Яков, - и немного подумав, добавил, - с Осоковки.

Я рассеяно кивнул, включая первую передачу.

Куда путь держишь, Яков?

  Вопрос оказался для него не таким простым. Задумчиво опустив голову, он уперся в навершие посоха и затих.

   Возможно мне просто показалось, но его испещренное морщинами лицо внезапно вздрогнуло, словно пришедший в голову ответ поразил его самого.

Трудно сказать, - только и вымолвил Яков.

Тогда докину тебя до большого города, а там сам решишь, - предложил я.

   Он не стал возражать. Только почесал свою длинную, местами седую бороду, и равнодушно уставился вперед.

   Фары мягко стелились по трассе то и дело выхватывая из темноты широкие ветви елей.

Хорошая дорога, добротная,  - внезапно произнес попутчик. – В мои времена такие не строили.

Да, - согласился я, но сразу же добавил: - Но это только здесь, а в глубинке все по-старому. Там асфальта как не было, так и не будет еще лет сто, а то и больше.

Ничего не поменялось в нашем человеке, - сказал он. – О себе  думает, не о других.

А как же иначе, - кивнул я. – Такова жизнь. Чтобы начать о других переживать, к этому ведь прийти надо. А для кого-то этот путь всю жизнь непреодолимым остается.  

   Продолжать разговор Яков не стал. В очередной раз покосился на свою стоптанную обувь и тяжело вздохнул.  

   В кабине немного трясло, с перебоями работало радио, а я напряженно подбирал новую тему для моего попутчика.

А дома давно не был? – слетел с языка вполне безобидный вопрос.

Дома? –встревоженно переспросил Яков.

  Его лицо удивленно вытянулось и тут же опало, будто он мгновенно забыл  о чем спрашивали.

 Я покосился в его сторону и едва заметно улыбнулся. Спонтанные действия порой творят чудеса. Подбирать ключик к израненной душе попутчика можно было еще очень долго, а я просто взял и спросил напрямую. Большинство таких как он отнекиваются или впадают в забытье. Но Яков поступил иначе: он повторил заветное слово и в его взгляде возникла призрачная надежда.

Да куда мне возвращаться-то, - вдруг прохрипел  он.

  Я ощутил с каким трудом дались ему эти слова. И продолжил расспрос более осторожно.

Неужто не ждет никто?

А может и не ждет, - почти шепотом сказал Яков.

А если наоборот? Надеются и с порога не сходят. Что тогда? – продолжил стоять я на своем.

Взгляд попутчика стал не столько задумчивым, сколько туманным.

Ну что, может взглянем одним глазком? Здесь же недалеко совсем, – осторожно предложил я.

Боязно что-то…

А ты набери побольше воздуха в грудь и выдохни, - подмигнул я.

   И не став дожидаться согласия перешел на третью и вдавил педаль газа. Грузовик взревел и подпрыгнув на очередной кочке, поспешил к намеченной цели.

***   

   Лунный свет оплел яркой паутиной широкие деревенские улочки: покосившийся забор, вросший в землю колодец и утопающие в бурьяне дома. Притаившаяся в сумраке деревенька теперь, словно скинув с себя пелену забвенья, заметно преобразилась. Я бывал здесь много раз, и в каждый визит отмечал для себя что-то новое.

   Сейчас мы стояли напротив старой, разрушенной часовни. Колокол валялся неподалеку, но углядеть его среди высокой травы и бурелома было не так-то просто.

Знакомое место? – с надеждой поинтересовался я.

 Яков тяжело вздохнул и опустил взгляд.

Здесь нас благословили на смерть.

На смерть? Так ты солдат?

   Мне приходилось возвращать многих: унесенных болезнью, попавших под колеса паровоза или умерших от банального голода, - но с людьми привыкшими держать в руках оружие я сталкивался впервые.

    Яков вышел чуть вперед, заставив меня немного иначе взглянуть на его потрепанное облачение. И почему я сразу не заметил очевидного: пыльная гимнастерка, портянки поверх штанов и даже парусиновый вещевой мешок из которого выглядывала рваная фуражка.

- Здесь нас окропили святой водой и отправили прямиком в окопы, - угрюмо произнес Яков. – Дальше я мало что помню. Война застала нас врасплох. Не прошли и пары километров… Вон там, возле цыганских хуторов, - он указала на пологий холм, - нас накрыло снарядами. А потом пулеметная чехарда и все…