"И всё кругом колхозное, и всё кругом - моё!"

"И всё кругом колхозное, и всё кругом - моё!"

«И всё кругом колхозное, и всё кругом – моё!»

Студенческая пора времен развитого социализма помимо учёбы, сессий, практик, каникул, веселий, любовных историй, походов включала в себя и трудовую деятельность в студенческих стройотрядах и сельскохозяйственных работах на благо «горячо любимой социалистической Родины».

Сразу после вступительных экзаменов мы, вчерашние абитуриенты Казанского университета, повизжав от восторга у доски объявлений приёмной комиссии при виде своих фамилий в списках зачисленных на первый курс, тут же наткнулись на скромное объявленьице, гласившее «быть там-то во столько-то» для отправки в сельскую местность.

И если о студенческих строительных отрядах писано-переписано, пето-перепето, то о таком распространённом явлении студенческой (и не только) жизни, как осенние сельхозработы или, как тогда говорили, обобщая понятие, «колхозы», лично мне ничего познавательного не довелось прочесть ни тогда, ни в последующем.

Да, стройотряды – это круто! Романтично! Возвышенно! «По-социалистически»! «По-нашенски»! Я всегда завидовал молодым, весёлым, загорелым ребятам и девчатам с рюкзаками, в стройотрядовской униформе с нашивкой-эмблемой с мастерком на рукаве. А если к ним добавлялись эмблемы строек с обширной географией, стройотрядовские значки и прочие атрибуты, я чувствовал, как моё «торопится сердце, сердце волнуется». И звали студентов гордо – «бойцы»! Бойцы стройотрядов. А ещё гитары! Пишу, а в голове звучит популярная в те годы песня, блистательно исполнявшаяся Александром Градским:

Радостный строй гитар,

Яростный стройотряд,

Словно степной пожар,

Песен костры горят!

Однажды комитет комсомола направил меня на встречу с делегацией студентов из ФРГ, и как они после рассказа о стройотрядовском движении были впечатлены полученной информацией. Заморские гости восхищались передовой формой организации труда студенческой молодёжи, признавая, что ничего подобного в ФРГ близко нет.

Но не всё было столь однозначным в движении стройотрядов – «хлеба не надо, работу давай!» Конечно же, ехали в стройотряды чтобы, в первую очередь, заработать. Но акцентировать это было не принято. Помню, как один командир стройотряда на заседании университетского комитета комсомола в запале спора озвучил эту меркантильную мысль, как основной стимул работы, за что был немедленно исключён из рядов ВЛКСМ. Это вызвало искреннее недоумение со стороны студентов. Да и я был в шоке по поводу подобного решения, хотя мне, как члену факультетского комитета, сомневаться, а тем более осуждать правильность мер вышестоящей инстанции, не полагалось.

Однако вернёмся к «колхозам». Существовало одно принципиальное отличие: участие в стройотряде было добровольным. Ещё и не каждый желающий мог попасть в тот отряд, в который хотел, в некоторые были конкурсы. Вот! Вот она – соль вопроса! Ибо «в колхозы», «в деревню» – посылали или, как выражались многие, «гоняли». Какая там, к чёрту, добровольность?! Иди, давай, помогай стране собирать урожай, выполняй Продовольственную программу, исторически начертанную мудрым решением КПСС, исполняй свой патриотический долг! В «добровольно-принудительном» порядке.

Не скажу, что никто не пытался роптать. Но принародные громкие возмущения могли привести к многозначительно заданному вопросу со стороны как общественных, так и номенклатурных функционеров: «вам что – порядки наши не нравятся?» В нашем случае можно было запросто «допрыгаться», как минимум, до исключения из комсомола, как максимум – до отчисления из университета. Совсем ничего не бояться мог, наверное, только отслуживший в армии беспартийный работяга, но Его Величество Рабочий Класс и так в колхозы не гоняли.

Безусловно, вопрос «откашивания» от колхозов вполне можно было решить, без огласки, в частном, так сказать, порядке. Не стану говорить про блат, это понятно и так: блатные в колхозы не ездили. В принципе, если ты хорошо учился, занимался общественной работой и, вообще, считался хорошим девочкой или мальчиком – можно было поставить перед деканатом вопрос о нецелесообразности твоего участия в сельхозработах. Освобождение от «колхозов» иногда предоставлялось в качестве награды за что-то или за участие в чём-то, например, в выступлениях университетской хоровой капеллы или в соревнованиях. Разумеется, не ездили на сельхозработы иностранные студенты, хотя в стройотрядах, бывало, работали.

Противопоказания по состоянию здоровья тоже принимались во внимание: в конце августа перед деканатом всегда наблюдалось скопление студентов со страдальческими лицами: кто держался за бок, кто за живот, а кто просто подволакивал ножку. Для освобождения от сельхозработ требовалась аргументированная причина. Но и веские аргументы не всегда срабатывали. Как-то мой кореш, как и я, студент биофака, действительно жестоко загибался от обострения аллергии. Однако он так и не получил освобождения от колхоза, его ещё и в симуляции обвинили. Но ничего, выжил: осенние дожди прибили пыль и пыльцу, и аллергия утихла.

Поэтому понятно, что никакой патетики в вопросе «добровольно-принудительных» сельхозработ не могло быть по определению, и если какая-то информация в СМИ (правда, тогда такого понятия ещё не было) редко и бессистемно просачивалась, то как-то всуе, мимоходом и исключительно, как «шефская помощь селу». Собственно говоря, почему – шефская, и почему – помощь? Но такими вопросами в то время мы не задавались.

В результате, сложилась преинтересная ситуация: работаешь в стройотряде – тебе почёт и уважение, поехал «в колхоз» на сельхозработы – гы-гы-гы! Хотя, по большому счёту, неужели работа на селе – неполноценна изначально? Однако спор о равном статусе бойца стройотряда и посылаемого в «колхоз» разбивался о железобетонный аргумент в пользу первых: стройотрядовцев ВСЕГДА освобождали от сельхозработ. Впрочем подобные споры никогда и не возникали. Конечно же, боец стройотряда мог изъявить желание поехать по осени в колхоз, но я о таких «идиотах», честно говоря, не слышал ни разу.