"Игнат мне признался!"

"Игнат мне признался!"

Он говорит мне не общаться с ней, —

С моей подругой лучшей.

Он говорит мне, нет у нас парней,

И это очевидный случай.

Вроде, он мне друг… но признался в любви.

Я каждый раз вспоминаю о той переписке!

Да, аккуратно делает шаги,

Но мы — я, он — не очень-то близки.

Дарья Барабаш,

«Он — реальный ИгнатОр»,

2019 — 2024 г.

(Основано на реальных записках из личного дневника)

Раньше я думала, что, когда мне кто-то признается в любви, моя жизнь кардинально изменится в лучшую сторону. *ухмыляется* Всё связанное с любовью некоторое время меня интересует. И, если бы два года назад мне кто-нибудь сказал, что мне в двенадцать лет парень признается в любви, я бы покрутила у виска, громко-громко рассмеялась бы. Честно, иногда представляю этот момент (объяснение в чувствах) и пребываю в неком наивном ожидании и предвкушении. Конечно, тут же одёргиваю себя и стараюсь больше не думать об этом, но…

25 января этого года Вари не было в школе. (22 января, во вторник, мы с ней поссорились (она так решила), и к этой пятнице заболела.) С самого утра Игнат, пользуясь случаем, подсел ко мне. Игнат — мой друг-одноклассник, высокий, тёмноволосый, с интересным лицом — плоским, с большими родинками на широких скулах. На истории было особо скучно (впрочем, как и всегда), и ИгнатОр (Игнат Орлов сокращённо, так у нас его ребята звали) предложил переписываться. Ну, я согласилась.

В тот день Игнат был довольно нервным и каким-то торопливым, раздражённым, — он ёрзал на стуле и почти всё делал оживлённо. В то время я много была с ним рядом и наблюдала его, а потому это особенно бросалось мне в глаза.

Перекинувшись со мной парочкой фраз о том о сём, он скоро предложил мне своего рода «правду или действие». Закончилась разминка, и Игнатор просил «честных ответов». Я согласилась, делать на уроке было нечего; а моё любопытство вместе с нараставшим предчувствием брало своё. Я предвкушала увлекательное общение, тем более что с Игнатом оно уже было таким и цепляло меня на крючочек всё больше. Мне нравилась его непредсказуемая манера вести дела! И меня теперь к нему так и тянуло, я чувствовала на себе влияние исходящей от него совершенно особенной тяги…

Почти сразу он спросил: «Как ты оцениваешь меня?»

Вопрос ну очень уж был некорректен. Я не поняла, что именно Игнат имел в виду, и решила уточнить: «По каким критериям?»

«20% — враг, 50% — друг, 70% — больше, чем друг», — последовал ответ.

Прежде всего я нашла эту «расценку» весьма забавной и какое-то время пребывала в своём, увлечённом пространными мыслями, мирке… Игнат делал мне знаки, намекая на скорый ответ, который он от меня ждёт, и наконец я смутилась и совершенно не знала, что ответить. Я почему-то чувствовала свою невозможную глупость и, потому, уязвимость, и мне хотелось пересчитать эти числа самостоятельно, столько раз, сколько мне потребуется для осознания.

Я хотела понять условие заданной Игнатом задачки!

Я раз за разом вчитывалась в написанное им, усиленно и скоро-скоро соображая: «50% — друг, а 70 — больше, чем друг, значит… — тут у меня в голове шли трудные математические подсчёты, — я хотела понять, как стоит ему ответить, да чтобы вышло честно и правдоподобно, но не прямо, а несколько игриво, как и всё в моём с ним взаимодействии, — только намёком, флиртом, искренней игрой, — я должна быть между другом и чем-то больше, на лёгкий полутон, один полушажок показать это… между 70-ю и 50-ю — 60».

И я написала: «60%».

Тут к нам очень кстати, будто почувствовав необходимость, повернулся «Лёвий» — мой ещё один друг, только белобрысый и здраво-позитивный. Игнат тут же загородил бумажку с нашей перепиской рукой, а выражение его лица вовсе не было радушно и, скорее, говорило Лёве: «Проваливай! откуда взялся; чего ты тут забыл?» Но Лев только перевёл свой пытливо-рассудительный взгляд с него на меня и, так ничего и не сказав нам, развернулся обратно.

Однако меня это короткое обстоятельство очень даже порадовало! — забавно разрядило напряжённый настрой. Наш Лёва отличался добродушием и чувством юмора, но, вместе с тем, и хорошим чувством такта. Благодаря ему я немного отвлеклась.

Игнат же снова вернул мне записку: «А ты уверена?»

«Да», — что ж, ответ был очевиден, но моё сердце сильно ёкало.

Игнат видимо подумал и, взяв ручку и усердно настрочив ещё несколько новых слов, вновь передал мне листок: «А ты хочешь знать моё мнение? Да/Нет».

«Ну, не знаю… хочешь, можешь сказать. Не хочешь… не говори.»

Я как будто охлаждала себя, искусственно теряла интерес к происходящему между нами, но горячка таки подступала. Мне было нелегко дышать со спокойствием и подавлять в себе торопливую скорость обмозговывания из-за боязни паузы. Я боялась продолжать это и позволять нашей с ним коммуникации зайти дальше, но и боялась оборвать. Я слишком втянулась, включилась в это — давно и сильно. Сильнее и крепче, чем дальше всё шло.

А Игнат нажимал на струну: «Только да или нет!»