Работа для смертника

Подставное проклятие

Смертнику грезился трапезный стол ломившейся от всевозможных яств, стоявший подле дубовой бадьи наполненной до краев горячей водой. Лишенный в течение последних дней какой-либо помывки Пол-лица немедля стащил портки и плюхнулся в бадью, попутно запихнув в рот ломоть румяного пирога. Однако вместо расслабляющей неги смертник ощутил лишь холод под задницей, а вкус выпечки почему-то отдавал сырой рыбой. Раздосадованный Пол-лица тут же пробудился и обнаружил перед собой летунца, увлеченно совавшего ему между губ собственный хвост.

– Тьфу! Какого пса ты творишь? Что еще за причуда? – окончательно освободился от морока сладостных видений смертник.

– Я всего-то намеревался тебя растормошить. Потыкал сперва в плечо, но ты только захрапел громче. Тогда пришлось попробовать другой способ, – невинным голосом оправдался летунец, благоразумно отлетев к противоположному концу лодки.

Сонно глянув за борт, и убедившись, что плоскодонка по-прежнему лениво плывет мимо берегов поросших лозняком, Пол-лица ворчливо осведомился:

– Ну и чего ты хотел?

– Просто сказать, что мы вроде как тонем, – будничным тоном сообщил летунец.

Смертник провел рукой по мокрому дну и задумчиво проговорил:

– То-то мне холод почудился. Откуда у нас тут вода?

– Тебе об этом лучше справиться у своего подмастерья, – уклончиво порекомендовал летунец.

Пол-лица только теперь обратил внимание на Савву, который сидел у носа плоскодонки обхватив колени и дрожал всем телом.

– Давно очухался? – бросил смертник зябнувшему подмастерью все еще облаченному во влажную одежду.

– Затемно еще, – стуча зубами, буркнул Савва.

– И, конечно, ты забыл представить, что мы тонем? Лёт, почему не подсказал, чтобы он воображал несчастья? – недовольно вопросил смертник.

– Я как раз ненадолго отлучился освежиться, а когда воротился, лодка уже дала течь, – развел плавниками летунец.

– Это что же она из-за меня воду набирает? – озабоченно уточнил подмастерье.

– Я уже толковал тебе, что все помыслы смертника обращаются наоборот. Видать, ты вовсе не жаждал искупаться еще разок, и лодка стала рассыхаться вразрез с твоим желанием, – объяснил Пол-лица, перебираясь на сухую корму.

– Отколе вообще берутся эти неудачи?! – раздраженно воскликнул Савва.

– Наверняка никто не ведает. Возможно, что часть личины застревает в теле после срезания, насылая беды на храбреца посмевшего скинуть путы правил, – предположил смертник, зачерпнув воды из-за борта и ополоснув лицо.

– Но у тебя же недурственно получается управлять несчастьями, и никакие осколки личины не мешают. Вон как ты сноровисто разрушил пол со стеной в том доме на паршивой улочке, – возразил подмастерье, усердно отжимая рукав.

– Я тоже не могу этим злоупотреблять. Осколки личины будто чуют, что ими ловчатся повелевать и супротивничают, лишая крепости духа. То рука дрогнет в неподходящий момент, то нога ослабнет. Горше всего если иссякает всякая тяга к жизни. Некоторые смертники, впадая в уныние, даже кончают с собой, – с печальной миной повествовал Пол-лица.

– Замечательно. Ежели я не пойду на корм рыбам из-за пагубной думы, так непременно сам суну башку в петлю, – сокрушенно произнес Савва.

– Лично я петлю не советую. У меня значительный опыт в теле повешенного. Скукотища смертная. Лучше сигануть с кручи. Это куда веселей, – ободряюще плел летунец.

– Но первым долгом ты обязан рассказать мне про таблички. Как там поживает твое прошлое? Просветляется? – упреждая гневный ответ подмастерья на ехидство летунца, полюбопытствовал Пол-лица.

– Какой там! Уразуметь бы сначала, как я в лодку попал. Все что приключилось после падения с коня, словно в тумане, – виновато потупившись, трагически вздохнул Савва.

– Покамест Пол-лица дрых, я подробно живописал героическое спасение милосердным летунцом недотепистого подмастерья. Ты что же мне не доверяешь? – негодующе оттопырил жабры Лёт.

– Но ты, как бы рыбина. Все же слово человека надежней, – пригибаясь к коленям, пролепетал Савва.

– Рыбина?! Да я, почитай, самое грозное проклятие когда-либо виданное людьми! Просто природная скромность не дозволяет мне явить миру все свои дарования, – все пуще распалялся летунец.

– Отродясь не слыхал, чтобы у смертника в услужении было ручное проклятие, – пораженно молвил подмастерье, исподволь раззадоривая рыбину.

Летунец до глубины души оскорбленной уничижительной речью, с трудом отринул мстительный образ Саввы с перекушенной шеей и прошипел:

– У меня со смертником не какие-то там господские отношения, а дружеский уговор. Мы вместе лишь благодаря...

– Лёт, тебе не кажется, что ты и так растрепал уже порядком? Может пора охолонуться? Окунись в реку, – оборвал заходящегося в ярости летунца скривившийся смертник.

Рыбина возмущенно хлопнула крыльями, но перечить не дерзнула, резко отвернувшись от подмастерья.

– У смертников не бывает ручных проклятий. Для тебя это заурядная рыбина с талантом чревовещания, а для чужаков её вовсе не существует, – непреклонно заявил Пол-лица необычайно внимательному Савве. – Впредь не пытайся раздразнить Лёта. В гневе он способен огрызнуться не только словом. Твое дело поменьше молоть языком и указать мне путь к табличкам. Кстати, ты уже должен был вспомнить свое имя.

– Рад бы тебя обнадежить, да пока что нечем, – с чрезмерно явственным сожалением проронил Савва.

– Ну, в таком разе, надлежит наречь тебя по новой, как всякого смертника. Что думаешь насчет прозвища брехун? – подозрительно вглядываясь в сконфуженную физиономию подмастерья, предложил Пол-лица.