Ради девушки

После того, как кончилась старая Вселенная, он ничего не мог вспомнить кроме печальных глаз, золотистых каскадов волос и того, что звали ее Яна…

Может быть, он выжил – единственный среди всех – надеясь сохранить ее? Или ему только предстояло ее встретить?

Он не знал. Как не знал, кого винить в его нелепой вечной жизни без нее.

То, что осталось после конца всего, его занимало мало. Он все еще пытался вспомнить, когда появилась первая звезда. Увидев в этом некую надежду, он отныне способствовал рождению все новых и новых галактик. Нельзя сказать, чтобы все происходило только по его воле, но само его присутствие давало возможность к новой попытке.

Он не заметил, как у него появились послушные и молчаливые союзники. Наверное, это было его тайным желанием, поскольку сам он считал, что давно привык к одиночеству, а той, ради которой был совершен мир, рядом с ним быть не могло. Затем кто-то из союзников, восстав против него, ушел, но и это не потревожило его тайного покоя.

Он, наверное, сошел с ума, потому что искренне не понимал, как изменился за проходившую мимо вечность. Именно вечность, потому что таких чисел ни в одном языке не существовало да и существовать не могло: без надобности. И если девушка Яна и в самом деле была когда-то, то разве узнала бы она его в том, кем он стал теперь?

А иногда, в минуты редкого просветления, он с веселым ужасом осознавал, что не более чем Сын Сына Отца, который некогда был так же чьим-то Сыном, и страдания которого не уступали его собственным.

Но минуты просветления всегда уходили куда-то, и он вновь оставался наедине со своим горем и своим печальным призраком навсегда ушедшего.

Когда вдалеке начали гаснуть звезды, он все еще ничего не понимал. Когда у него появился сын, он все еще был так увлечен своими воспоминаниями о золотоволосой девушке, что не придал этому того значения, которое оно имело для всего дальнейшего и в первую очередь – для него самого.

Лишь когда границы Вселенной стали подбираться к ним все ближе, а впереди появился лик той, что ждала, он все понял и ужаснулся открывшейся в своей наготе истине.

- Нет! Все прошло, и все не должно повторится вновь! Это бесчеловечно и так нельзя…

И тогда он увидел всех тех, что жили, негодовали и были счастливы в том мире, что погибал теперь. Необходим был кто-то, способный поддерживать зыбкий дух в эфемерных звездах. Он готов был принять новую вахту, чего бы ему это ни стоило, но и сам понимал, что его поискам будет недоставать искренности и внутреннего огня, и ничего не выйдет. А Яна, в глазах которой холодным дождем стояли слезы, протягивала руки и, не смея молить, молча ждала.

И, навсегда возненавидев себя за содеянное, он отправил сына в путь без благодарности, без памяти и без близких.

В ясных глазах мальчика не было страха, а было одно только удивление, когда его отец произнес:

- Сынок, сделай это… - Он хотел добавить: «Ради меня», но это было бы так глупо и бесчестно, хотел сказать: «Ради людей», но видел, что они ничего не значат еще для сына, и не разбирая сам, благословляет или проклинает, лжет ли или доносит высшую истину, произнес: - Сделай это… Ради Яны, ты ведь знаешь Яну, правда?.. Ради девушки…