...Ради Лебедя, который Дракон...

...Ради Лебедя, который Дракон...

От долгой практики в письме на среднем пальце натерлась красноватая шишечка. Нажимая на неё острым ногтем, я не чувствую боли – настолько огрубела кожа от такого не слишком-то тяжелого занятия. Нет боли от укола, но вот пальцы уже порядком побаливают от напряжения. Вскидываю тетрадь, зажимая стопку листов, исписанных за сегодня, и хмурюсь – мало, по крайней мере, маловато. Нужно ещё, хотя бы пять или семь, и тогда можно будет с чистой совестью отправляться спать. Иначе я просто не успею, снова. И это может стоить жизни, и на этот раз не моей.

После «разговора» с Хали я потратила всё время, что мне удалось выгадать, на наблюдение за сестрой и поиски её детских вещей – игрушек, тетрадок, записей магнитофона или с видеокамеры. Я не могла оставить наблюдение, не могла не беспокоиться за сестру, проявляющую себя не совсем как простой человек уже с рождения. Скорее как нечеловек, как Пробужденная. Римма взрослая, намного старше и опытнее меня, не смотря на мою «двоякость», из-за которой самой-то потеряться легче легкого. Я всё равно люблю её, безумно, как часть меня самой, как самое дорогое для меня живое существо.

Нет, конечно, это её право – выбрать сторону, на которой она желает жить, но и я знаю каково это – не находить своё место там, где, кажется, вот оно, вот здесь! Узнав о том, что разделяешь два родных места, сложно остаться равнодушным. Да, не честно так – подкупать сладостью прошлого, причем не то чтобы и твоего, трепетом магии и невообразимых красот щемить в тоске душу… Хотя, о какой душе идти может речь, если душу свою я оставила там, в Клыке Дракона, бок о бок с сердцем Маэрора?..

Если бы, если бы было возможно обойтись без всего этого, я бы уже давно смогла отправиться к моему милому. Вот он, мой пропуск обратно, на шее у меня, единственное, что осталось на память о Светлейшем – княжеский перстень с камнем. Стоит мне пожелать только, и я уже буду на полпути к крепости, похожей на зуб гигантского чудовища. Но я не могу так просто всё оставить.

Если Римма такая же, если такова я… А если есть ещё Пробуждённые? Если это только мне так «повезло» найти проход в место, не позволившее мне забыть прошлую жизнь? Если есть ещё те, кто маются от неясной хандры потому, что, как им кажется, они никогда не видели, от того, что никогда не слышали? Может, я смогу им помочь? Хоть чем-то успокоить, что все-таки есть заветная земля, скрытая от их глаз, но не от памяти духа.

Но есть ещё кое-кто, кто ждёт возвращения домой. Домой, в котором ещё никогда не был, о котором ещё не знает, но уже принадлежит его красотам. Моя маленькая радость, являющаяся мне только во сне, но уже спящая под сердцем. Нельзя ей оставаться здесь, среди людей. Нет ей здесь места. Её тоска будет сильней моей, а я не имею права ни оставлять её в неведении, ни – тем более -одаривать подобным проклятием.

 Нужно стараться. Время работает против меня, и всё, что я могу, выкладываться в полную силу изо дня в день, исписывая страницу за страницей повествованием о своём пребывании на далеких землях нелиев, об Императоре и его народе и их врагах. О Маэроре. О его чувствах, которым не страшна ни смерть, ни Боги, сумевшие сыграть с нами обоими злую шутку. Но и те же Боги оставили возможность исправить последствия шалости. Я такой возможности не упущу.

Ещё несколько листов, ещё пара строк. Потерпи немного, милый, совсем немного! Скоро, уже совсем скоро мы увидимся! Ты поймешь меня без слов, и забудутся прежние обиды. Позволь мне только помочь сестре и тем, кто сможет когда-нибудь прочесть эти кипу писанины и найти в ней эхо собственных переживаний. Потерпи немного и ты, моя маленькая радость, мой маленький Дракончик, которому впору пришлись бы белые перья. Но все те же Боги распорядились иначе. Скоро, уже скоро мы пойдём отдыхать, но прежде допишем абзац-другой. Я буду стараться, закончу к первым сильным морозам, чтобы уйти от них к ещё большим холодам Нуртовских скал и снова воспарить в бескрайнем небе над их серыми зубьями. И ты тоже поднимешься с ветром, гуляющем на просторах твоей настоящей родины, моя радость, тоже когда-нибудь раскроешь ему свои крылья. Я тебе обещаю.