Ради тебя

Глава 29

Друзья

Лейна долго не могла поверить в случившееся, но окончательным подтверждением того, что ее имя очищено от грязи, стало письмо Ская.
Оно было до невозможного коротким и до боли сухим.
Паладин писал, что Астера признался в предательстве, и король покарал его лично. Столица охвачена смятением, одни считают, что это правда, и королева невиновна, другие ищут подоплеку вплоть до того, что Лейна и Астера были любовниками и оба служили демонам Гул’Дана.
Да, люди редко принимают правду такой, какая она есть.
А ещё Скай написал, что получив достойную плату от Кадгара за помощь в расследовании, он и его отряд отбывают по новому заказу. Ле не знала тогда, что отряд паладина будет одним из первых, кто высадится на Расколотых Островах и встретит вторжение Пылающего Легиона.
Истиара и Давриш, тоже получившие короткие сообщения от главы отряда,  споро засобирались.
Охотник и друид хранили покой Лейны и ее семьи все-то время, пока Скай, Рот и Алик были в Штормграде. Эльфы стали близки Лейне и даже эльфийка перестала видеть в ней противницу.
Расставание было грустным.
Не только от того, что Ле не знала, увидит ли она еще когда-нибудь друзей, но и потому, что сама жрица стала готовилась к отбытию в Пандарию, как и планировала. И хоть мать и отец уговаривали ее остаться, ссылаясь на то, что в отъезде более нет нужды, но Лейна была непреклонна.
Она понимала, что тень событий, в которых она побывала, всегда будет следовать за ней и «под сенью» этой тени окажутся и ее родные. К тому же внешность жрицы ныне не особо располагала к тому, чтобы принять на веру вести о непричастности королевы к тем преступлениям, в которых ее обвиняли.
Но более всего ей хотелось, чтобы Сильвер был счастлив. А Пандария была прекрасным местом для того, чтобы вырастить сына достойным человеком, способным правильно выбрать свой путь.
Пандарены –гостеприимный и мудрый народ. Лейна убедилась в этом, путешествуя по их прекрасной родине.
Скай больше не писал, зато через месяц пришло короткое послание от Истиары, где та сообщила, что королю и двору стало известно о том, что Лейна жива. Король лично допрашивал и мага, и разбойника и, конечно же, паладина. Но жрица может быть спокойна, ее местоположение и намерения остались тайной.
Это Ле вполне устраивало, и стало ещё одним аргументом в пользу страны пандаренов.
Но было еще одно дело.
Лейна очень хотела увидеться с графиней. Симанелла сыграла в судьбе ее семьи значительную роль. Она не поддалась слухам и сплетням, не позволила никоим образом обижать семью Андервест. И жрица была безгранично благодарна этой потрясающей женщине за ее мужество.
Но после случившегося, выходить в свет открыто Ле опасалась, Истиара написала, что ходят слухи о том, что король ищет ее, но пока поиски ведутся в Южнобережье, что Сильване наверняка не нравится, хотя Королева Банши проявляла удивительное терпение.
И все же Ле боялась, но опять же не столько за себя, сколько за сына, а переступить через собственные страхи сложно. Так что попытку выразить благодарность графине Ле решилась сделать лишь спустя почти три месяца, после того, как новость о невиновности супруги Ринна облетела Восточные Королевства, приурочив это к отъезду в Пандарию.
Серг наотрез отказался оставлять своих подопечных. Запретить и уж тем более прогнать верного солдата Ле не смогла, она лишь надеялась, что в Пандарии ему будет уютно.
И вот одним туманным прохладным утром, обняв обливающихся слезами мать и сестру и погрузив в тележку отца тот небольшой скарб, что можно было уложить в седельные сумы двух грифонов, жрица отправилась в путь к замку графини — сердцу Болотины.
Отец был взволнован и хмур, он не одобрял того, что дочь решила уехать так далеко, но и спорить не стал, считая, что после всего случившегося она должна сама выбрать место, где будет спокойно ее сердцу.
Телега тронулась, едва занялся рассвет. Колеса бодренько поскрипывали, Сильвер вовсю веселился с игрушечной лошадкой, выструганной дедушкой, пробуя ее на первый едва показавшийся зуб. Встречные знавшие фермера Андервеста путники кидали на пассажирку его телеги заинтересованные взгляды, но не более. Мало кто мог бы узнать в сидевшей в обнимку с малышом бледной женщине с тату на щеке, веселую девочку, которую они запомнили.
Когда в конце тракта показались шпили замка, сердце Ле сжалось. Нахлынувшие воспоминания едва не смели ее: письма, ночь с Варианом, бал, детство, служба.
Сильвер почувствовав настроение матери коснулся пальчиками ее щеки. Это чуть успокоило взволнованную женщину.
И вот тележка миновала широко распахнутые ворота замка. Зевы пушек все также  устрашающе поблескивали в утренних лучах. Он не отнял защиту у Болотины. Вариан все-таки остался королем, несмотря на всю ненависть, что он к ней испытал.
Она очень надеялась, что его сердце не будет сковано злом, что правда открыла ему глаза и теперь ему станет легче.
Еще на подъезде к замку жрица накинула капюшон, правда в разгар утренних работ мало кого интересовала притулившаяся на облучке женская фигурка.
Отец остановился недалеко от внутренних ворот, ведших в сам замок графини и после недолгого общения со стражем, исчез за высокой аркой.
Серг поглаживал лошадку, впряженную в тележку и поглядывал по сторонам. Ему доселе не приходилось бывать в замке Болотины и солдат с интересом разглядывал местный люд и быт.
Ожидание затягивалось. Возможно, графиня при все своей щедрости и доброте не захотела принять подругу, которая принесла ей достаточно неприятностей и тревог.
— Серг, — позвала женщина, — может, нам…
Но тут среди общего гула послышался быстрый перестук каблуков по деревянному настилу.
 Сима, графиня Альвер Бельтейн, в брюках, тунике, как и положено при кинжале, замерла у самого края уложенной деревянными брусьями дорожки и смотрела на Ле широко открытыми глазами.
Жрица вздохнула и скинула капюшон, прямо посмотрев на дорогого для нее человека. Ровно пять ударов сердца хватило Симанелле Белтейн, чтобы, сделав несколько шагов, чуть ли не сдернуть Ле, предусмотрительно передавшую сына Сергу, и обнять крепко-крепко.
После чего ее примеру последовали все те, с кем Ле вместе воевала, делила еду и кров в походах, смеялась и плакала. Они все вдруг оказались рядом, как по волшебству. А может, это просто слезы радости и неверия мешали ей увидеть дорогие лица с самого начала. Подошел капитан Стиренг, низко поклонившись и приложив руку к сердцу, показался и Варрик, и на губах его играла теплая улыбка. Молодой граф повзрослел и возмужал. Ле слышала от матери, что у него серьезные отношения с дочерью баронета из Сумеречного Леса, с которой не так давно состоялась помолвка. Но в глазах все равно у юноши сквозило забавное мальчишеское обожание.
Серг передал Лейне Сильвера. Мальчик, сонно хлопая глазенками, оглядывал собравшееся общество, но в целях защиты ухватил на всякий случай маму за локон. Многие тихо выдохнули, и было отчего, на руках Ле восседала маленькая копия Вариана Ринна, жмурясь, но совершенно серьезно наблюдая за суровыми лицами солдат.
 — Это… — Сима осторожно провела пальцем по щечке малыша, тот улыбнулся.
Ле кивнула.
 — Сильвер, мой сын.
— Боги, просто одно лицо. Прости дорогая, — смущенная Сима — забавное зрелище.
Ле протянула руку и коснулась плеча подруги, жрицу вдруг охватили покой и то удивительное состояние счастья, которое всегда настигало ее в окружении «второй семьи».
 — Он — моя жизнь.
Сима вздохнула, как будто сбросила тяжесть с плеч, улыбнулась и стала той, по которой Ле так скучала — гостеприимной хозяйкой и властной графиней. Под ее грозные окрики все гурьбой направились обратно в замок.
Лишь отец остался стоять возле телеги. Расцеловав дочку и внука и крепко пожав руку Сергу, он поджимая губы, чтобы не позволить слезам даже показаться на глазах, отправился в обратный путь. Ле с грустью смотрела ему вслед, ему было тяжело прощаться и он совсем не хотел продлевать агонию.
***
Это был великолепный ужин.
Веселая компания, то, чего так не хватало всем им. Ведь помимо несчастий, свалившихся на Ле, сам Азерот жил в напряжении, ведь  Легион стоял у его порога.
И каждому нужна была толика покой и радости, перед новым рывком.
И вот она — радость! Друзья-соратники, перебивая друг друга, вспоминали забавные и не очень приключения, подначивали друг друга, устраивали пари, кружились в танце под простые деревенские гусли. Серг, державший на руках уснувшего Сильвера, прятал довольный взгляд, видя как расцвела его подопечная.