Ради тебя я вскрою реальность

Ради тебя я вскрою реальность

Шар в небе, жареный сахар, теплый дождь летом, шкура шиншиллы. Десертная вишня в коньяке, блестящая монета на дне фонтана. Ворсистый воротник теплой кофты, мятный леденец во рту во время поцелуя. Громкие слова, сказанные тихо. Салют в небе, и вы вдвоем после долгого праздника. Открыть окно, въезжая в мегаполис вечером. Притвориться в нем своей, хотя ты из далекой глубинки. Мне казалось, все это я проживаю, когда иду до парка в надежде встретить его.

Мне говорили: такое проходит. Прошло пять лет, и стаей рыбок, бегущей строкой я вижу в карих глазах эту фразу. Самый распространенный цвет глаз - сколько незнакомцев я вижу с ним. А если это тот же лисий разрез, та же радужка с медовым оттенком, все это затягивает на дно и становится опасным.

От цыганки надо было бежать, а я не могла пошевелиться. У нее были такие глаза. Хитрые, заволакивающие. Конечно, она обшарила меня с головы до ног и думала, я в трансе, но это гораздо хуже.

Я была так близко к пропасти и держалась за травинку, чтобы не упасть в нее. Но я справилась. Как к подарку теперь отношусь я, когда вижу его глаза у случайного человека, фотографию души, которую я так и не узнала. Я забыла его. Но иногда фантазия вновь и вновь возвращает меня к прошлому. Дорисовывает то, что осталось без проникновенной концовки.

Ведь тогда на остановке он мог не смутиться и поцеловать меня. Да, странно это на первой же прогулке, но ведь мы тогда думали, что впереди их у нас тысячи. Ты предложил кофе, и я согласилась. С тех пор бордюр, на котором я ждала тебя, священный. Мы стали одного роста, на одном уровне губ и ты кусал свои от того, что не мог поцеловать меня. Ведь это как молния. Все резко и внезапно как в фильмах, но в жизни как-то не принято тут же давать страсти волю, вскрывать карты - мешает влюбленность. Ведь это не миг, мы оба знали, что жаждем вечности. Оба боялись допустить ошибку и от напряжения заламывали в карманах пальцы. Помню, как слышала хруст и старалась улыбнуться в сторону. Это было чертовски мило. Я видела, что он влюблен и не знает, что делать с этим. И очень льстила мысль, что с ним такое впервые, что я первая, к кому он испытал подобное. Как бы это поразило наше окружение... Может это одна из причин, почему я не могу забыть его?

***

Вчера он объявился. Снова заинтересовался мной, хотя до этого годами не смотрел мои сторис. Он подписался, и сердце дрогнуло.

"Он недавно расстался с девушкой", - сказала подруга как бы невзначай, и я тут же вытягиваю подробности. Постепенно, плавно, словно рыбак леща на тонкой леске . Я чуть не зеваю, а у самой дрожит сердце как проклятое. Оно ничего не забыло. Каждую секунду ждало, что он напишет, лайкнет, или судьба сведет нас на улице, заставит наконец поговорить друг с другом.

***

Я снова рыскаю взглядом в поиске высокой фигуры на улице. Я знала, где он живет, и увидев, как часто он в красной майке в сторис, поджидала его часами, ходя кругом, оборачиваясь на этот цвет как бык, норовясь броситься в атаку.

Уже и не помню, как доходила до парка. Бывало, в ватных ногах пробуждалась энергия, и тогда я не владела ими. Я прохаживалась в уединенных местах в надежде, что он будет один. Хотя бывает ли он один? Я каждый раз так надеялась на это.

Уверена, что если мы и были рядом, шли навстречу, какая-то нелепая случайность продолжала разъединять нас. Так всегда, когда изнываешь, очень хочешь.

Конечно, мы не встретились ни разу. Ни разу он не написал мне. Я поняла, что напрасно разожгла сердце, убила смирение, которое наращивала в себе годами. В отчаянии я проверяла директ, и если мы оба были в сети, смотрела на его иконку, мысленно вынуждая написать мне, а сама еле сдерживалась. Иногда пальцы сами набирали текст в заметках, но я тут же удаляла его. Боялась, что не смогу сдержаться и отправлю.

Не вижу снов. Дни пусты как описания в развязке романа, и хочется так же пролистнуть их. Я жду ответа, завтрашнего дня. Я поняла, о чем поет Цой. Как раз конец лета...

***

Тишина, и я живу дальше. Отгоняю фантазии. И вот я увидела его. Сижу в автобусе, глядя перед собой. Случайно поворачиваю голову - красный, и благоразумие тут же вскидывает вверх руки. Как всегда прямая спина, шаг с выпирающим коленом. Я выбегаю и бегу. Бегу, проклиная лишние метры, упущенное время. Я бегу, не заготовив речи, обратно, вниз по улице, отмахиваясь от спутанных волос и дымного ветра. Шнурок развязывается, уже готовится выдать мое волнение. Он бьется об землю, из стороны в сторону, становится жертвой во имя времени и копит на себе грязь и пыль пространства, всего что попадется под туго сплетенные нити.

И мы оба вертимся из стороны в сторону, оба ищем его, но воссоединение все никак не происходит. Ну что ж, умирать, так с песней. Искать его, так повсюду, крутя головой, смотря прямо, за углы, на противоположную улицу, срываясь на красный, замедляя шаг, но все равно сканируя толпу как ищейка, в надежде найти наркотик, унять ломку.

Что ж, я знала, где он живет. "Послушай, не стоит", - сказала я себе, когда начала звонить в квартиры. Я очень, очень хотела уйти, но ведь понимала, что в этой войне я проиграю. Не сейчас, так ночью, когда не смогу уснуть, буду ворочаться и наконец добегу до его дома, буду ломиться во все двери, очень желая и при этом боясь, что он откроет мне.

Но я ждала так долго, что мне было плевать на исход. Я оглядела каждый угол, и я точно уверена, что мы должны были встретиться. Но этого не случилось. Я снова дома, и здесь все как прежде. Словно ничего не изменилось, и я еще жду чего-то. Стоя в бликах солнца, в остатках дня, я почти осязаю шелест умерших надежд в ней. Их эхо повисло в этих стенах, и крики детей с улицы делают его еще отчетливее. Они так радостны, задорны, и воробьи все чирикают, верещат в такт им. Будут чирикать и завтра, и завтра дети будут раздавать в своих играх роли. Я услышу все, что происходит за окном, ведь в моей комнате будет по-прежнему тихо.