Радужный город

Глава 4

Нет, сознание я не потеряла. Вцепившись в дверной косяк с выщербинами, оставлявшими в пальцах и ладони занозы, я сжала его что есть силы, чтобы боль из головы переместилась в руку. Весь мир был будто за тонкой невидимой пленкой, и она лишь слегка резонировала от того, что творилось вокруг.
  Мне никогда еще за мои тридцать с копейкой не угрожали, никогда мужчина не поднимал на меня руку. Отец, помнится, раз ремнем по попе отходил, когда в седьмом или восьмом классе я прогуляла две недели школы, но он переживал это гораздо сильнее, чем тот, кто потер пятую точку ладошкой и пошел по своим делам.
  Цепляясь за все тот же косяк, я кое-как поднялась на ноги. Вокруг крутилась и причитала Маргарита Николаевна, из соседней квартиры, вход в которую преграждали такие же древние деревянные двери, выглянула еще одна старушка. Валентина Алексеевна, привалившись к стене, держалась за сердце, хрипло дыша и закрыв глаза.
  Губа распухла и была соленой на вкус, язык постоянно норовил прикоснуться к ней, смакуя волны неприятных ощущений.
  — Сонечка! Ой-ой-ой! Валя, что же будет?! Ты посмотри, что творят, ироды! Чуть девку не убили! Что делается-то?! — старушка в разрисованном яркими маками и синими незабудками платье казалась цветастым торнадо. — Сейчас, дорогая! Милицию вызвали! Может скорую?
  Я отмахнулась, Маргарита Николаевна приобняла  меня за талию и потянула на кухню.
  — Валя! Валя! Я сейчас накапаю тебе корвалола! Господи, что делается?!
  Она мельтешила по кухне, хлопая шкафчиками. Мой взгляд уже шестой раз натыкался на нужную бутылочку с сердечным лекарством при очередном открывании бестолково суетящейся женщиной дверцы. Она опустилась на колени и трясущимися руками начала зачем-то рыться в ящике со столовыми приборами, тускло поблескивающими в свете единственной лампочки.
  Я тихо встала и, взяв бутылочку, открутила крышку и накапала положенные сорок капель в приготовленный Маргаритой Николаевной стакан с водой, и, прихватив его, вышла в коридор. Дверь в парадную так и была настежь открыта, Валентина Алексеевна прижавшись спиной к стене возле вешалки, вцепилась руками в куртку Димы, плечи женщины дрожали.
  — Выпейте, — говорить было неприятно из-за раздувшейся губы. — Пойдемте на кухню.
  Втиснув в руки, повернувшейся ко мне старушки стакан с лекарством, я подошла и бережно закрыла дверь. Она была сейчас нашим единственным спасением от того мужчины. По дороге назад я обняла крохотную женщину за плечи и потянула в сторону двери, откуда до сих пор доносились звуки открываемых и закрываемых шкафов.
  Маргарита Николаевна все еще бегала по кухне, состояние шока не отпускало женщину, заставляя метаться туда-сюда, она уже даже не помнила, что искала, но завидев нас и стакан в руках Валентины Алексеевны, замерла и через мгновение осела на стул.
  — Надо тебе лед приложить, — вдруг подпрыгнула она и опять развела бурную деятельность, копаясь в морозилке.
  Я усадила бабушку Насти на стул между подоконником, стеной и столом, женщина все еще стискивала стакан с лекарством, как последнюю надежду, едва его пригубив. Взяв пакет с кусочком мяса, который протянула мне Маргарита Николаевна, даже не обернув тканью, я приложила к губе, стиснув зубы, и зашипев, как рассерженная кошка.
  Маргарита Николаевна, все порывалась что-то сказать, даже открывала рот, но нарушить повисшую тишину так и не решилась.
  Зато хватило у кого-то другого. В дверь в очередной с раз позвонили.
  — Полиция! Открывайте! Что у вас случилось?! — донесся до нас приглушенной дальностью и дверями голос.
  Маргарита Николаевна с проворностью лани исчезла в коридоре, и уже оттуда прибывшим стражам порядка было доложено о происшествии в красках.
  — Бабушку сжить со свету хотят! Все из-за квартиры! А у нее только сын умер! Этот бандит чуть законную наследницу не убил! Все лицо разбил! Вы идите, посмотрите!
  Двое мужчин в толстых темных куртках с нашивками заглянули на кухню. И один из них грустно так поинтересовался, мазнув по мне взглядом:
  — Заявление писать будете?
  — Конечно, будет! — завопила активистка. — Разве можно такое спускать?! Он и Вале угрожает!
  Дальше Маргарита Николаевна уподобилась великому сказителю Бояну, воспевавшему отвагу и хулившему преступников. Мужчины еще больше погрустнели. Нелюбимое слово нашей полиции «бытовуха», лезло изо всех щелей. Две жены не поделили квартиру, куда уж «бытовушнее»
  - Травмпункт в соседнем доме, снять побои можно там, — вдруг проникся один из стражей порядка, вставив слово, в то время как Маргарита Николаевна пыталась набрать воздуха в легкие для новой тирады, и что-то черкнув на бумаге, вручил ее мне. — Подойдете потом сюда, заявление напишите. Где живет обидчик?
  — Без понятия, — промямлила я.
 — Валь, а ты знаешь, где Светка живет?! Ведь это ее новый хахаль же?! — поинтересовалась реинкарнация великого гусляра у подруги.
  Та покачала головой.
  — Когда вместе жили с Димой, квартиру на Пискаревском где-то снимали, а сейчас… — ее голос стал едва слышным.
  Полицейские еще покрутились, дали что-то подписать, причем презрев весь опыт работы, то, что подписывала, я даже читать не стала, и, наконец, входная дверь щелкнула замком.
   Голова болела до жути. Телефон в сумке настойчиво чирикал. Звонила Тома. Этот звонок проигнорировать я не могла.
  — О Господи! — воскликнула подруга, услышав краткую сводку с фронта в моем изложении, а потом, видимо, сама себе рот рукой зажала, чтобы девочек не напугать. — Так! Ты все делай, что надо! За Настю не бойся! Все хорошо с ней, с Наткой играют. Андрей (муж Томы) дома! Когда с полицией закончишь — звони, он заберет!
  — Спасибо, — сил говорить и объяснять, что в полицию я вряд ли сегодня пойду, не было, до врача бы добрести и то победа.
  Маргарита Николаевна прислушивалась к моему разговору, и когда я отключилась, повернулась к сидевшей  как нахохлившейся воробушек, на стуле подруге
  — Ты, Валь пойдешь ко мне! Нечего тебе тут делать! У меня и комната пустует! Внуки все равно не скоро приедут, только после праздников.
   — Нет, — покачала головой Валентина Алексеевна.
 — Никаких «нет»! — хлопнула ладонью по столу старушка. — Донекалась уже! Что делать-то будешь, Сонечка?
  Я пожала плечами. В голове была звенящая пустота.
  — Вот телефон мой. Валя у меня пока поживет! — она вручила мне клочок бумаги с номером мобильного; не раз обведенные для ясности ручкой цифры черными змеями скользили по белому листочку. — Позвони, как оклемаешься.
  Я кивнула и, встав, подошла к Валентине Алексеевне. Не знаю почему, порыв, наверное, но я обняла ее, прижав вздрагивающую одинокую женщину к себе. Такую же одинокую, как я.
  Нет! У меня есть Настюша!